Воспитательное мероприятие .Спектакль "Дети Ленинграда", учитель Шабрат Т. А.

Расс казчик 1— Вахрушева Лера Расс казчи к 2 — Баннова Настя Таня— Ан астасьева Катя Шурик— Да вид 2- Б кл. Мама— Ко лесник Л. С. Софья Константиновна— Юрк а- Казаченко Илья Колька— Ар тем Шабрат Котька— Да вид Гончаренко Маня— Бе лоусова Лера 1 стихотворение –« Панамки»- Хайберды Эльвиза 2 стихотворение- 3 стихотворение – « Черное дуло окна»- Сейтаблаев Эмир СЦЕНАРИЙ СПЕКТАКЛЯ К ДНЮ ПОБЕДЫ «Я ЕЩЕ НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ» В ролях ученики 1- 6 классов. Во время спектакля на экране демонстрировалось слайд- шоу из фотографий блокадного Ленинграда. п одобранных по смыслу пьесы.   По мотивам произведений: Людмила Никольская «Должна остаться живой», Олег Шестинский «Блокадные новеллы» Левая часть сцены: уголок ленинградской квартиры- кровать, застеленная тонким одеялом, старенький ковер на стене, стол, 3 стула, в углу печь- буржуйка. С ветомаскировка. Правая часть сцены: конструкци я- «лестница», закрытая темной тканью.   1. Чайник 2. Чашка 3. 2 картофелины 4. Карандаш и лист бумаги 5. Скатерть 6. Фантик 7. Санки 8 Хлебные карточки Сцена 1. Пролог. Фонограмма №1:   «Дети войны »( исп. Анастасия Гревец и ансамбль « Конопушки ») - 1 куплет Рассказчик 1: Это история о детях военной поры. О маленьких жителях города Ленинграда. У  них было особое, опаленное войной, блокадное детство. Им было гораздо хуже, чем взрослым! Часто они, из- за своего маленького возраста, не понимали, что происходит вокруг: почему за окном взрываются снаряды, почему так страшно воет сирена  и нужно бежать в бомбоубежище, почему рядом больше нет папы, и почему все время хочется есть. . . Много детского «Почему? », на которые нельзя дать ответ. Рассказчик 2: Детям, наравне с взрослыми,   пришлось пережить холод, голод, гибель родных, но они держались и держались до конца, пройдя через весь этот ужас. . Ужас, который взрослые назовут страшным, черным словом- Блокада.   Сцена 2 «Сентябрь 1941» Фонограмма №2:  Радио Ленинграда «Отбой воздушной тревоги»_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ * На сцену быстро входит Мама. В одной руке у нее маленькая рубашка. Садиться на ступеньку лестницы, на которой лежит детский чемоданчик. Мама:  ( громко) Таня! Таня! ! Ты не видела рубашку Шурика? Белую. . мы с папой на Первомайские праздники покупали. . ( копается в чемодане) * выходит Таня Таня:  ( берет рубашку с колен матери) Мама, вот Шуркина рубашка. Ну что же ты? Мама: Действительно( утыкается лицом в рубашку) . . Таня: Мама, не плачь. Он ведь не один едет- весь садик в Волхов эвакуируют! Вот скоро война кончиться и мы с тобой поедем и заберем Шурку! Мама: Таня, Таня! Как же ты не понимаешь- фашисты уже у Ладожского озера, они уже  бомбят Ленинград! Война, дочка, скоро не закончиться- наши войска пока отступают. Таня: Ну вот! А в эвакуации безопасно! Шурик и так плачет постоянно- боится взрывов снарядов. Мама, ты подумай! Мама:  ( решительно бросает рубашку в чемодан, закрывает его) Я уже подумала, Таня! Мы останемся в Ленинграде все  вместе- ты, я и Шурка. Кончится же однажды война, вернется папа. .  Таня: И будем мы опять жить одной дружной семьей! * Таня уходит за кулисы с чемоданом. Мама выходит на авансцену Фонограмма№3: Д. Шостакович «Симфония №7»_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Мама: На следующий день, рано утром, я поехала в порт одна, что бы предупредить воспитателей, что Шура не едет в эвакуацию. На пристани собралось много народа- мамы, бабушки: слезы, последние наставления. . В этой толпе я с трудом отыскала Валентину Сергеевну. «Многие родители детей не привели, не захотели расставаться! »- н а прощание сказала мне воспитательница. . . И все на пристани долго махали вслед уплывающей барже, вслед уплывающим белым панамкам детей. * Стихотворение На полянке детский сад, чьи- то внучки, чьи- то дочки. И панамки их торчат, словно белые грибочки. Ах, какая благодать! Небеса теплом согреты, До реки рукой подать. До войны одна неделя. Вой сирены, Ленинград, орудийные раскаты. Уезжает детский сад, от блокады, от блокады. А у мам тоска тоской по Илюшке и по Натке, По единственной такой Уплывающей панамке. Кораблю наперерез из глубин исчадьем ада Мессершмидта чёрный крест воспарил над детским садом. На войне как на войне- попаданье без ошибки. . . И панамки на воде, Словно белые кувшинки. . . . . . . . . . . . ( Валентина  Кочкина «Белые панамки)   Сцена 3 « Декабрь 1941» Фонограмма: Д. Шостакович «Симфония №7»_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Рассказчик 2:   8 сентября 1941 года немцы замкнули кольцо окружения вокруг Ленинграда. Гитлеровская армия остановилась в 10 километрах от города, и в первые дни окружения разбомбила продовольственные склады. Гитлер отдал приказ: «Ленинград должен умереть голодной смертью! ». Началась блокада. В город еще пробивались баржи с  мукой, крупами, которые раздавали жителям по карточкам, но норма постоянно уменьшалась- 350 грамм хлеба на взрослого, 200 грам м- на ребенка. Рассказчик 1: В первую, самую страшную блокадную зиму 41- 42 года, в городе умерло около 780 тысяч человек. . В первую очередь погибали старики, дети. И чаще всего- от голода. Единственной ниточкой, связывающей блокадный Ленинград с Большой землей стала «Дорога жизни »- сначала по воде, потом по льду Ладожского озера везли в осажденный город продовольствие, а оттуда- раненных и больных людей. Фонограмма №4: Ленинградский метроном_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Рассказчик 2:   Вместо супа- бурда из столярного клея, Вместо чая- заварка сосновой хвои. Это б все ничего, только руки немеют, Только ноги становятся вдруг не твои. Только сердце внезапно сожмется, как ежик, И глухие удары пойдут невпопад. . Сердце! Надо стучать, если даже не можешь. Не смолкай! Ведь на наших сердцах- Ленинград. Бейся, сердце! Стучи, несмотря на усталость, Слышишь, город клянется, что враг не пройдет! …Сотый день догорал. Как потом оказалось, Впереди оставалось еще восемьсот. ( Ю. Воронов) * Таня выводит на сцену Шурика, усаживает рисовать за стол Таня: Вот сиди у «буржуйки», рисуй. Шурик:  ( рисует) А почему печку назвали буржуйка? Потому что ее буржуи придумали? Таня: Потому что жрет дров много, а толку от нее мало. Как и от буржуев- врагов мирового пролетариата! Шурик: Таня! А ты чего больше боишься- Гитлера  или крыс? Я- крыс. Их теперь стало так много. . Таня: Я больше всего боюсь карточки хлебные потерять. Тогда нам всем, Шурка, будет полный капут. Месяц без еды мы точно не продержимся! Шурик: Не продержимся. Я вот все время есть хочу. Витька с третьего этажа сказал, что его мама  может варить студень из столярного клея. Жаль, что у нас клея нет! Таня:  ( ставит кружку на стол) Ты, Шурик, кипяточку попей, все меньше о еде думать будешь! Шурик:  ( пьет из кружки) Помнишь, Таня, я раньше молоко не любил с пенкой? Эх, сейчас бы целую кастрюлю выпил бы! ! ! * Входит мама в валенках, встряхивает платок от «снега», подходит к столу, кладет на него сверток Таня: Мама пришла! ! Мама:  ( устало садится на стул) Как вы тут? * Шурик подходит к ней с рисунком Шурик: Смотри, что я нарисовал! Мама:  ( крутит рисунок) Ничего не пойму, сынок. Что это за черные каракули, а посередине белый кругляш в крапинку? Шурик:  ( объясняет на рисунке) Черное- это война. А белое- это булка! . . Я просто больше ни о чем другом думать  не могу. А у тебя ничего нет поесть? Случайно- прислучайно? Мама: Случайно- прислучайно есть!   Вот! * разворачивает сверток- в нем две маленькие   картофелины Мама:  ( гладит сына по голове) Еште детки- это вам подарок от зайчика. * Шурик жадно накидывается на еду Таня: Какой зайчик, мама? Я уже не маленькая. Опять свой паек с фабрики нам принесла? Мама: Я ела, Таня, ела. Это вам. Таня:  ( делит свою картофелину пополам) Тогда пополам, иначе есть не буду! И не спорь со мной! * едят молча картошку Звучит Ленинградский метроном_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ К ак много в жизни человеку надо! Он мечется порою от тоски … А нам, голодным детям Ленинграда, Нам снились хлеба тёплого куски – Пахучего, с растрескавшейся коркой, Хрустящего, как в сказке, под ножом… Его во сне рассматривали зорко И вспоминали с завистью потом. Фонограмма №6: Вивальди « Tosco   Fantasy »( отрывок) _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Сцена 5 «Карточки»* Выходит Таня в зимней одежде. Присаживается на ступеньки лестницы. Замечает что- то на земле, наклоняется и поднимает потерянные кем- то карточки. Достает свои, сравнивает. Таня: Хлебные карточки! ! ! Рабочие!  Еще целые.  350 граммов хлеба в день! ! ! Ой… Кто- то потерял, бедолага! * Залезает повыше на ступеньки, оглядывает вокруг. Появляется Юрка. Таня быстро прячет карточки в карман Юрка: Танька, дура, в сосульку превратишься! Сейчас фашист прилетит и бомбу тебе прямо на макушку ка- а- а- к сбросит!  ( садиться на нижнюю ступеньку) Танька:  ( растерянно) Это ты дурак, Юрка. А я где хочу, там и стою! Может у меня тут дела? Юрка:  Де- ла- а? Может, тебе по шее дать, чтоб в башке прояснилось? Иди отсюда, а то как дам! Таня:  ( быстро спускается на сцену, стоит перед Юркой, уперев руки в бока) Это не твой дом! Вот. Человек может стоять, где захочет. Вот. Думаешь, я забыла, как ты мне ножку в буфете подставил, и я вся в киселе вымазалась? И чуть не упала. А когда косичку между дверей зажал. Думаешь, я всё забыла? Иди, куда шёл, и не мешай мне тут стоять. Юрка:  ( примирительно) Да ладно, ладно, что завелась? Танька:  ( придумывает на ходу) У меня, видишь, сумка  в снег свалилась. Вот чищу. * садится на ступеньку рядом с Юркой, старательно отряхивает чистую сумку. Таня:  ( осторожно)  Юрка, а  твоя мама получает рабочую или иждивенческую карточку? Нет, я хотела спросить, выкупали уже хлеб? Нет, я хотела …( смутилась) Юрка: А что это ты спрашиваешь? Таня:  ( преувеличенно равнодушно) Я просто так спросила. Юрка: Ха, стоит просто так, про хлеб спрашивает просто так. А знаешь, по законам военного времени нельзя ни про что выспрашивать. Я- то знаю, что ты не шпионка. А другие? Как они посмотрят, что их нагло выспрашивают? Таня: Я не нагло. И не про военные тайны- зачем они мне? Я про хлеб. Ты сегодня ходил хлеб получать? Юрка:  ( грустно) Хм.   Сегодняшнюю норму хлеба я ещё вчера съел. Мать на работе кормят. ( агрессивно)   Тебе какое дело? Таня: А у матери твоей иждивенческая карточка? Юрка: Ты, Танька, или идиотка, или что- то скрываешь! Таня: Да ничего я не скрываю! Вот что же ты будешь есть, если съел завтрашний хлеб? Сухари у вас есть? Юрка:  ( замялся) Ну. . Есть. Немного. Я на фронт бы убежал, но бабушка слабая стала совсем. Как её оставить? Ворчит все время: «Кому влетело в башку, что немощной старушке и подростку надо давать хлеба поровну?   Хотят угробить будущее страны! » И мне половину своей пайки подсовывает. Таня: И ты берешь? Юрка: Беру, Тань, беру. . Есть очень хочется. Эх! Сбежать бы на войну! Сиди себе в окопе, стреляй фашистов. Разве из фашистского окопа видно, что стреляет человек маленького роста? Лишь бы хорошо научиться стрелять. Знаешь, сколько бы я фрицев мог прикончить? !   Ты куда идёшь? Таня:  В булочную. Только хлеба, наверное, сегодня уже не будет. * Юрка вздохнул, пригорюнился Сцена 6 «Котька и Колька»* Появляются Коля и Котька. У Коли в руках санки. Юрка: Эй, пацаны! Куда это вы с санками собрались? Котька: Кататься! Юрка: Эй, ври, да не заливай! Кто сейчас с горки катается? Колька:   Что пристал? ! Дела у нас! Юрка: Ага, дела. .  ( жалобно)  А вы не за едой случайно едете? Ну, там, склад какой разбомбило или магазин? Колька: Ты, кроме еды, о чем- нибудь думать можешь? Юрка: А вы можете? ! Котька:  ( присаживается на ступеньки) Можем! Расскажи ему, Колька, все равно не отвяжется. А мы опоздаем! Колька: Ну, слушай, прилипала! Мамка наша на Васильевском острове работает, это километров за пять отсюда. А трамваи уже с лета не ходят. Юрка: Ну. И что? Котька: И то! Она по два часа на дорогу тратит! Домой приходит совсем уставшая. Мы ей с Колькой тазик с горячей водой ставим, что бы опухоль с ног прошла. А она все равно час сидит, как неживая. Коля: И вот мы с Котькой придумали- какой день уже ходим ее встречать с санками- пусть хоть обратно будет не идти, а ехать! Юрка: Ничего себе! А что мать? Котька:  ( усмехнулся) Первый раз, когда нас увидела на Васильевском, чуть по шее не дала. Да сил не было. А Колька так строго ей: «Садись! Будем тебя возить. Мужики мы или нет? » Колька:  ( засмущался) А кто о ней позаботиться, если не мы? Папка на войне погиб еще в июне. Юрка: Ну, вы молодцы, мелюзга. . Котька:  ( толкает брата в бок) Помнишь, она обмануть нас хотела: Говорит утром: «Не встречайте сегодня, у  меня сверхурочная работа! » Но нас не проведешь! Коля: Не, ну все- таки обманула нас. Два раза. Другим путем пошла с работы, через мо ст Стр оителей. Юрка: А вы что? Коля: Мы разделились- я дежурил на Строителя, а Котька- на улице Тучкова. Потом вместе домой поехали. Котька: Она даже испугалась, когда меня одного с санками увидела- думала что Колька в бомбежке погиб. Коля: Ладно, пора,  Бывай, Юрка! Юрка: Пока, пац. . мужики! * жмет им руки. Р асходятся Сцена 7 «Месяц жизни» Фонограмма №7: завывание вьюги* Юрка присел на ступеньки лестницы, закутался поплотнее в пальтишко. Появляется Таня. Таня: Ты что, Юрка, до сих пор тут сидишь? Юрка: Танька, а у тебя санки дом есть? Таня: Есть.  ( п одозрительно)  А зачем тебе? Юрка: Мамку в морг отвезти. Семеныч, дворник, пообещал помочь на улицу  вынести. Таня:  ( тихо садится на ступеньку) Ох! Когда она…умерла? Юрка: Три дня назад. Там, в своей комнате и лежит. Таня: Как в комнате? Юрка:  ( обреченно) Там все окна давно уже выбиты, снег кругом. . Остались мы с бабкой теперь  без довольствия- у нее иждивенческая карточка на 200 грамм хлеба в день, и у меня детская. А я уже сегодняшний хлеб вчера съел. Таня: Ты говорил, что сухари у вас есть. . Юрка: Какие сухари? ! Я весь хлеб до крошки съедаю. За один раз! Нет терпения на три части делить- завтрак, обед, ужин.   Таня:  ( садится рядом, трогает его за плечо) Как же вы теперь, Юра? Юрка:  ( горько) Да никак, Тань. . Нас с бабкой и вывозить будет некому.  ( в стает)  Санки дашь? Таня:  ( тихо) Дам. И санки дам, Юрка, и. . вот это. . * достает из кармана найденные карточки, протягивает Юрке Юрка:  ( растерянно) Это что? Ты что это? Это как? ! Таня: Нашла я их вот здесь, когда в булочную шла. Если бы ты раньше меня здесь был, то ты бы их  нашел. Бери, Юрка! Юрка:  ( осторожно берет карточки) Ты знаешь, что это такое, Танька? ! Таня: Карточки. Рабочие. На целый месяц. Юрка: Это месяц жизни, Танька. . Для меня и бабули моей.  ( о творачивается, смахивает слезы) Таня: Идем, Юра, я тебе саночки дам. Отвезешь тетю Валю в морг. Фонограмма №7: завывание вьюги Чёрное дуло блокадной ночи. . . Холодно,  холодно, холодно очень. . Вставлена вместо стекла  картонка. . . Вместо соседнего дома   – воронка. . . Поздно. А мамы всё нет   отчего- то. . . Еле живая ушла   на работу. . . Есть очень хочется. . . Страшно. . . Т емно. . . Умер братишка мой. . .   Утром. . . Д авно. . . Вышла вода. . .   Не дойти до реки. . . Очень устал. . . Сил уже никаких. . . Ниточка жизни натянута тонко. . . А на столе – на отца похоронка. . . * уходят Фонограмма №8: Фонограмма №6: Вивальди « Tosco   Fantasy »( окончание) Сцена 8 « Декабрь 1942» Рассказчик 2: К лету 42- го года вокруг Ленинграда немцы развернули огромное количество  артиллерийских батарей. Они составили схему города и наметили несколько тысяч самых важных целей, которые обстреливали ежедневно. Все попытки советской армии прорвать блокаду заканчиваются неудачей. Декабрь 42- го. До окончания блокады оставалось 13 месяцев. Рассказчик 1: Наш город в снег до пояса закопан. И если с крыш на город посмотреть, То улицы похожи на окопы, В которых побывать успела смерть… Но в то, что умер город наш, - не верьте! Нас не согнут отчаянье и страх. Мы знаем от людей, сражённых смертью, Что означает: «Смертью смерть поправ». Мы знаем: клятвы говорить непросто. И если в Ленинград ворвётся враг, Мы разорвём последнюю из простынь Лишь на бинты, но не на белый флаг! ( Ю. Воронов) Фонограмма №9: воздушная тревога* Входит. Таня в свитере, юбке. В руках два полешка. Подходит к буржуйке. В ходит Мама с Маней. Мама- в пальто, ботиках. Маня- в старой шубейке, за плечами торба. Мама: ( Тане) Почему не в бомбоубежище? Таня: Да ладно, мам! Пока оденешься, спустишьс я- уже отбой. Мама: Вот, принимай подружку. Стоит у дверей, плачет. Постучать стесняется. . Таня:  ( подбегает к подруге, помогает снять торбу) Маня! Ты что? Проходи, скорей, раздевайся- только «буржуйку» растопила. Ты что так поздно по городу ходишь? Как тебя отпустили- то? Маня: Некому отпускать. Страшно одной в квартире… Мама:  ( присела на кровать, вытянула усталые ноги) А бабушка? Маня:  ( присаживается к столу, вытирает нос) Умерла бабушка… Ночью так страшно было, просто жутко одной. Я с головой дрожу под одеялом, а мне слышится, будто мёртвая бабушка ходит по комнате и всё свою брошку разыскивает, которую еще в 41- ом на хлеб сменяла. А потом ко мне наклоняется… Бррр. . Она добрая, а всё равно я её боюсь. Ты когда- нибудь ночевала с умершим? Таня: ( вешает мамину одежду на спинку кровати) Они же мёртвые, они же не могут по дому разгуливать. Маня:  ( оглядывается вокруг) Вам хорошо, у вас коммуналка. Вон, соседи за стенкой живут. Таня: Не т соседей, Маня. Одна наша семья  во всей квартире осталась- кто в эвакуации, кто от голода умер давно. Таня:  ( матери) И когда эти сверхурочные смены кончатся? Есть будешь? Там немного хлеба я оставила. * присаживается рядом с матерью Мама: Сил даже на еду нет. Маня: ( встает у стула, обращается к Маме) Тетя Наташа, а возьмите меня к себе жить, а? Дров на четверых надо будет меньше, у меня еще вот ( кладет торбу на стол, показывает Тане содержимое) продукты кой- какие остались. * Мама с Таней переглядываются Мама: Да оставайся уж. И Тане все повеселей будет, а то я до ночи на работе. Маня:  ( радостно) А еще я готовить умею! Я однажды такой суп сварганила с отцовского кожаного ремня- наваристый, ух!  ( усмехнулась)  Меня папаня этим ремнем до войны бывало так охаживал, неделю сидеть не могла. Я так этот ремень ненавидела! А голодуха пришла, сгодился- кожа то настоящая, свиная! Таня: Сейчас, наверное, жалеешь, что у отца только один ремень был. Маня:  ( вытирает нос) Ага. Вот вернется папанька с войны, а я ему: «Тю- тю твой ремень, мы с бабушкой его съели! И добавки попросили». Хотя, он меня уже бить не сможет! Таня: Почему это? Маня: А мы –б локадники!  ( сжимает кулак)  Нас немец ломал, да не сломал. Мы- кремень! . . А я стихи научилась сочинять. Сказать? Мама:  ( поправляет) Прочитать. Маня: Не, они не на бумаге, они вот тут ( показывает пальцем на лоб) В новых галошках, в рубашке горошком Воробей Тимошка скачет по дорожкам. И ещё: Мышка в кружечке коричневой Наварила каши гречневой…                Дальше не успела. Нравятся? Таня: Эх! Хорошо бы сейчас каши поесть гречневой. Не надо больше сытых стихов писать, Маня, а то сразу есть захотелось. Пойдем, приготовим что- нибудь поесть? Маня:  ( подхватывает торбу, одежду) Поесть это мы завсегда, Два раза звать не приходится! * уходят на кухню. Мама устало встает, собирает свою одежду. Мама:  ( с улыбкой) Мышка в кружечке коричневой наварила каши гречневой…* уходит Фонограмма « Ленинградский Метроном»_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Скрипят полозья в городе, скрипят. . . Как многих нам уже не досчитаться! Но мы не плачем: правду говорят, что слезы вымерзли у ленинградцев. Нет, мы не плачем. Слез для сердца мало. Нам ненависть заплакать не дает. Нам ненависть залогом жизни стала: объединяет, греет и ведет. О том, чтоб не прощала, не щадила, чтоб мстила, мстила, мстила, как могу, ко мне взывает братская могила на охтенском, на правом берегу. Уже страданьям нашим не найти ни меры, ни названья, ни сравненья. Но мы в конце тернистого пути и знаем — близок день освобожденья. Двойною жизнью мы сейчас живем: в грязи, во мраке, в голоде, в печали, мы дышим завтрашним — свободным, щедрым днем. Мы этот день уже завоевали. Фонограмма №10: Ленинградское радио «Отбой воздушной тревоги» Сцена 9 « Декабрь 1943» Рассказчик 2: 1943 год. Советская Армия пыталась прорваться через окружение, но фашисты отбивали все атаки.  И лишь в январе, самом начале 43- го, через 16 месяцев с начала блокады, удалось пробить коридор, шириной 10 километров. За две недели на этом месте были построены автомобильная и железнодорожная дороги, по которой в город пошли спасительные грузы с продовольствием. Увеличились нормы питания. Теперь люди умирали не от голода, а от бомбовых ударов. Наступила третья блокадная зима. Декабрь 43- го. До окончательного прорыва окружения оставался еще 1 месяц.     Фонограмма №11: гул бомбежки* В комнату заходит Таня с двумя тетрадками в руках, за руку ведет Шурика. О н в свитере, валенках, шапке Таня: Шурик, тетя Галя говорит, что вы опять  с Мишкой во двор гулять бегали! Вдруг налет? Шурик:  ( деловито, усаживаясь на стул) Ты такая глупая Таня! Думаешь, если налет мы будем стоят и смотреть, как на нас бомбы падают? Мы сразу в бомбобежище побежим! Таня:  ( снимает с него шапку) БомбоУбежище. Второй год в блокаде, все слово выучить не можешь! Шурик:   ( листает тетради Тани) Как в школе дела? Таня: В школе? Нас из всего класса, из 32- х человек, только пятеро осталось. Иван Васильевич, математик нас называет « зимовщики». В классе холодно, как на Северном полюсе. Шурик:  ( грустно) Жаль, что я еще в школу не хожу. Вам суп без карточек дают. Таня: Ты опять голодный? Я же тебе свою пайку оставляла! Шурик: Тетя Галя сказала, что у нас с Мишкой  это. . ( гордо)   растущий организм! Таня:   ( улыбается) Растущий, растущий* заходит Софья Константиновна. Она заметно встревожена. Софья Константиновна: Здравствуйте, детки! Таня, Шурик: Здравствуйте, Софья Константиновна. Таня: А мамы нет, она с фабрики поздно возвращается. * Софья Константиновна смотрит на Шурика Софья Константиновна:  ( притворно) Шурик! . . ( копается в сумке)   Смотри, что у меня есть! * протягивает фантик Шурик:  ( подбегает) Что это? Софья Константиновна: Это был сахарин. Тут еще немного крошек осталось. Кушай, деточка. Только водичкой запей. Шурик: Ой, спасибо! ! ! * убегает Таня:  ( медленно садится на стул) Что случилось, Софья Константиновна? Вы же не зря Шурку отослали? Софья Константиновна: Деточка. . Танечка. .  ( закрывает глаза руками) Таня:  ( строго) Говорите, Софья Константиновна. Мне уже 12 лет. Я уже взрослая. Софья Константиновна: Таня! Сегодня приходил милиционер, тебя искал. Хорошо, что Шурки дома не было. Сегодня немцы обстреляли фабрику. Ваша мама… погибла. Прямое попадание бомбы. * Таня сидит окаменелая. К ней подходит Софья Константиновна Софья Константиновна: Таня, ты заплачь, закричи. . Легче будет! Таня:  ( окаменело) Шурику не говорите. Я сама. Софья Константиновна: Деточка, тебе что- то надо решать. У вас теперь только две детские карточки, не проживете. Езжайте в эвакуацию, вас, как сирот, быстро отправят. Таня:   ( отрицательно машет головой) Папа придет с фронта, а нас нет. Квартира пустая. Софья Константиновна: Тогда отдай Шурика в детский дом. Там кормят и тебе полегче будет. Таня: Нет. Мама говорила: «Мы должны держаться все вместе». Идите, Софья Константиновна, мне надо побыть одной. Софья Константиновна: Да, деточка, да. . ( вытирает глаза)  Горе – т о какое! * Таня резко закрывает глаза руками и утыкается в колени. Появляется Шурик, он облизывает бумажку. Шурик: Таня, я бумажку уже давно облизываю, а она все равно сладкая. Ты что? * Таня резко выпрямляется, быстро вытирает слезы Таня: Ничего. Иди ко мне, Шурка. * Шурик подходит к ней, обнимает Шурик: Мама скоро придет? Таня:  ( осторожно подбирая слова) Наша мама, Шурик, не придет. Шурик: Она что,   в ночную смену осталась? Таня: Нет, Шурик. Она. . она уехала далеко, далеко. . Шурик:  ( встревожено) В эвакуацию? А как же мы? Таня: Нет, не в эвакуацию. . Она. . она. . Она теперь будет сидеть на облачке и смотреть на нас с высоты… Шурик:  ( смотрит внимательно в глаза сестре) Таня, наша мама умерла? * Таня тихо кивает головой и обнимает Шурика Фон ограмма Левитан о снятии блокады( начало) + Паганини «Каприччо»* Таня и Шурик уходят, держась за руки Сцена 10 «  Январь 1944» Рассказчик 1. В конце января 44- го полностью снята блокада Ленинграда.  Почти 2, 5 года, почти 29 месяцев, долгих 872 дня город жил в осаде. От голода, холода, бомбежек погибло более полумиллиона ленинградцев. Но город выстоял! В этот день, 27 января в Ленинграде прогремел салют Победы! Фонограмма №13: звук салюта_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Рассказчик 1: За залпом залп. Гремит салют Ракеты в воздухе горячем Цветами пестрыми цветут А ленинградцы тихо плачут. Ни успокаивать, ни утешать людей не надо. Их радость слишком велика- Гремит салют над Ленинградом! * На сцену поднимаются все дети Рассказчик 2: Их радость велика, но боль. . Заговорила и прорвалась: На праздничный салют с тобой Пол- Ленинграда не поднялось. . Рыдают люди и поют, И лиц заплаканных не прячут. Сегодня в городе- салют! Сегодня ленинградцы плачут. . ( Ю. Воронов) Фонограмма  №14: Vangelis «La pettie fille de la mer »_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Выходят дети со свечами в руках…. . 1 ребенок: Я мечтал был водителем трамвая. Что бы люди по утрам мне улыбались и говорили: «Спасибо! » 2 ребенок: А я хотела быть портнихой и шить красивые платья и рубашки! Первое платье я бы сшила своей мамочке! 3 ребенок: А я хотел быть летчиком. Потому что я очень люблю смотреть на небо! 4 ребенок: У меня была мечта- стать врачом. Детским. Я был бы очень добрый, как доктор Айболит! 5 ребенок: А я мечтал быть инженером … Нас расстреляет немецкий самолет. В сентябре 41 года. Котя: Мы с братом хотели стать строителями. Как наш папа. Коля: Мы погибнем в декабре 41- го под артобстрелом на Васильевском. Юрка: Я мечтал сначала стать геологом, потом решил стать поваром. Что бы никогда больше не голодать. Я умру в феврале 42- го. От истощения. Маня: А я мечтала стать артисткой! Как Любовь Орлова. Бабушка говорила, что у меня талант. Я погибну в октябре 42- го. Не успею добежать до бомбоубежища. Таня:  ( обнимает Шурика) Мы с Шуриком останемся живы. . И теперь у нас с ним одна мечта- пусть больше никогда … НИКОГДА  не повторится война. Пусть больше никогда не повторится блокада! Фоног рамма №15 »Дети войны »+ Видео_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Они были уже далеко от блокады – Вывозимые в тыл ленинградские дети. Где- то там, позади артобстрелов раскаты, Вой сирен, стук зениток в прожекторном свете, Надоевшие бомбоубежищ подвалы, Затемненных домов неживые громады, Шёпот мам на тревожном перроне вокзала: " Будет всё хорошо, и бояться не надо! . . . " А потом путь по Ладоге, штормом объятой, Волны, словно таран, били в баржи с разгона. Наконец, твёрдый берег – уже за блокадой! И опять пересадка, и снова в вагоны. Они были уже далеко от блокады, Всё спокойней дышалось спасаемым детям, И стучали колёса: " Бояться не надо! Бояться не надо! Мы едем! Мы едем! " Пое зд вст ал, отдуваясь, на станции Тихвин. Паровоз отцепился, поехал пить воду. Всё вокруг, как во сне, было мирным и тихим. . . Только вдруг крик протяжный за окнами: " Воздух! " " Что случилось? " –" Налёт. Выходите быстрее! . . " –" Как налёт? Но ведь мы же далёко от фронта. . . " –" Выводите детей из вагонов скорее! . . " А фашист уже груз сыпанул с разворота. И опять свист и вой души детские рвали, Словно дома, в кошмарной тревог круговерти. Но сейчас дети были не в прочном подвале, А совсем беззащитны, открыты для смерти. Взрывы встали стеной в стороне, за домами. Радость робко прорвалась сквозь страх: " Мимо! Мимо! " И душа вновь припала к надежде, как к маме –   Ведь она где- то рядом, неслышно, незримо. . . А над станцией снова свистит, воет, давит, Бомбы к детям всё ближе, не зная пощады. Они рвутся уже прямо в детском составе. " Мама! . . Ты говорила: бояться не надо! . . " Есть на тихвинском кладбище, старом, зелёном, Место памяти павших героев сражений. Здесь в дни воинской славы склоняются знамёна, Рвёт минуту молчанья салют оружейный. А в другой стороне в скромной братской могиле С пят погибшие здесь ленинградские дети. И цветы говорят, что о них не забыли, Что мы плачем о них даже в новом столетье. Помолчим возле них, стиснув зубы упрямо, Перечтём вновь и вновь скорбный текст обелиска, И почудятся вдруг голоса: " Мама! Мама! Приезжай, забери нас отсюда! Мы близко! . . "