Сказки в подготовительной группе.

ОСЕННИЕ СТИХИ* * * Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало, Короче становился день, Лесов таинственная сень С печальным шумом обнажалась. Ложился на поля туман, Гусей крикливых караван Тянулся к югу: приближалась Довольно скучная пора; Стоял ноябрь уж у двора. ( А. С. Пушкин) * * * Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора — Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера. . . Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко еще до первых зимних бурь И льется чистая и теплая лазурь На отдыхающее поле. . . ( Ф. Тютчев) * * * Осень. Осыпается весь наш бедный сад, Листья пожелтевшие по ветру летят; Лишь вдали красуются, там, на дне долин, Кисти ярко- красные вянущих рябин. ( А. Толстой) ПЕРЕД ДОЖДЕМ Заунывный ветер гонит Стаю туч на край небес. Ель надломленная стонет, Глухо шепчет темный лес. На ручей, рябой и пестрый, За листком летит листок, И струей, сухой и острой; Набегает холодок. Полумрак на все ложится, Налетев со всех сторон, С криком в воздухе кружится Стая галок и ворон. . . ( Н. Некрасов) * * * Нивы сжаты, рощи голы, От воды туман и сырость. Колесом за сини горы Солнце тихое скатилось. Дремлет взрытая дорога. Ей сегодня примечталось, Что совсем- совсем немного Ждать зимы седой осталось. . . ( С. Есенин) * * * Еще вчера, на солнце млея, Последним лес дрожал листом, И озимь, пышно зеленея, Лежала бархатным ковром. . . . Сегодня вдруг исчезло лето; Бело, безжизненно кругом, Земля и небо — все одето- Каким- то тусклым серебром. . . ( А. Фет) ОСЕНЬ Поспевает брусника, Стали дни холоднее. И от птичьего крика В сердце только грустнее. Стаи птиц улетают Прочь за синее море. Все деревья блистают В разноцветном уборе. Солнце реже смеётся, Нет в цветах благовонья. Скоро Осень проснётся И заплачет спросонья. ( К. Бальмонт) НОЧНОЙ ЛИСТОК Я сидел сегодня Дотемна Около открытого Окна. Вдруг на подоконнике Прилёг Золотистый Маленький листок. За окошком сыро И темно. Вот он и влетел В моё окно. Он дрожит. И видно, оттого Шевелится хвостик У него. ( В. Орлов) * * * НА ЗИМОВКУ Шуршащей вереницей За солнышком вдогонку Летят над нами птицы В далёкую сторонку. Летят они к зимовке. А во дворе, на холоде, Прищепки на верёвке Как ласточки на проводе. ( В. Орлов) Нанайские сказки Айога В роду Самар жил один нанаец- Ла. Была у него дочка, Айога. Красивая девочка. Все ее любили. И все говорили, что красивее дочки Ла никого нет- ни в этом, нив каком другом стойбище. Айога загордилась. Стала разглядывать себя. И понравилась сама себе. Смотрит- и не может оторваться. Глядит- не наглядится. То в медный таз начищенный смотрится, то на свое отражение в воде. Совсем ленивая стала Айога. Все любуется собой. Вот однажды говорит ей мать: - Принеси воды, дочка! Айога отвечает: - Я в воду упаду. - А ты за куст держись, - говорит ей мать. - Куст оборвется, - говорит Айога. - А ты за крепкий куст возьмись. - Руки поцарапаю… Говорит Айоге мать: - Рукавицы надень. - Изорвутся, - говорит Айога. А сама все в медный таз смотрится- какая она красивая! - Так зашей рукавицы иголкой. - Иголка сломается. - Возьми толстую иголку, - говорит отец. - Палец уколю, - отвечает дочка. - Наперсток возьми…- Наперсток прорвется. Тут соседская девочка говорит матери Айоги: - Давай за водой схожу, мать! Пошла девочка на реку и принесла воды, сколько надо. Замесила мать тесто. Сделала лепешки. На раскаленном очаге испекла. Увидела Айога лепешки, кричит: - Дай мне лепешку, мать! - Горячая она, руки обожжешь, - отвечает мать. - А я рукавицы надену, - говорит Айога. - Рукавицы мокрые…- Я их на солнце высушу…- Покоробятся они, - отвечает мать. - Я их мялкой разомну. - Руки заболят, - отвечает мать. - Зачем тебе, дочка, трудиться, красоту свою портить? Лучше я лепешку той девочке дам, которая рук не жалеет. Взяла мать лепешку и отдала соседской девочке. Рассердилась Айога. Пошла на речку. Смотрит на свое отражение в воде. А соседская девочка сидит на берегу, лепешку жует. Потекли слюнки у Айоги. Стала она на ту девочку оглядываться. Шея у нее вытянулась- длинная стала. Говорит девочка Айоге: - Возьми лепешку, Айога, мне не жалко. Разозлилась Айога на девочку. Зашипела. Замахала руками, пальцы растопырила, побелела вся от злости. Так замахала руками, что руки в крылья превратились. - Не надо мне ничего- го- го! - кричит. Не удержалась на берегу. Бултыхнулась в воду Айога и обратилась в гуся. Плавает и кричит: - Ах, какая я красивая! Го- гого- го! Ах, какая я красивая… Плавала, плавала, пока по- нанайски говорить не разучилась. Все слова забыла. Только имя свое не забыла, чтобы с кем- нибудь ее, красавицу, не спутали. Кричит, чуть людей завидит: - Айога- га- га! Айо- га- га- га! Автор: Дмитрий Нагишкин. Вопросы к сказке: 1. Понравилась тебе эта история? 2. Эту сказку можно назвать волшебной? Какое волшебство в ней происходит? 3. О ком эта сказка? Какой ты представляешь себе главную герои ню сказки, Айогу? 4. Что произошло с Айогой, почему она загордилась? 5. Чем она занималась всё время, почему она стала ленивой? Расскажи, как Айога превратилась в гусыню. 6. За что была наказана эта девочка? 7. Тебе понравилась соседская девочка? Какой она была? ( Доброй, заботливой, внимательной, приветливой, работящей. ) 8. Давай сравним двух девочек. Айога — ленивая, нерадивая а соседская девочка какая? Айога — жадная, завистливая а другая девочка какая? Айога — злая, а соседская девочка какая? Айога — невнимательная, чёрствая, а та девочка? 9. Чему учит эта сказка? 10. Если бы тебе предложили нарисовать несколько иллюстраций к сказке, что бы ты изобразил на каждой из них? Сказка о лисичке- сестричке и волке Сказка для детей с картинками Жили- были дед да баба. Однажды и говорит дед бабе: – Ты, баба, пеки пироги, а я поеду на реку за рыбой. Запряг дед лошадь в сани и поехал. Сидит дед, ловит рыбу. Бежит мимо лисичка- сестричка. Увидела она деда, захотелось ей полакомиться рыбкой. Не долго думая, лисичка- сестричка забежала вперед по дороге, где должен был проезжать дед, легла, свернувшись калачиком, и прикинулась мертвой. Лисички на притворство большие мастерицы. Лежит лисичка- сестричка, одним глазом посматривает: не едет ли дед, а деда нет еще. Но лисичка терпелива и уж если что задумала, то по- своему сделает. Не возьмет она хитростью, возьмет терпеньем, но на своём всё равно настоит. А дед на реке знай себе ловит рыбу. Наловил он целую кадушку рыбы и едет домой; увидал на дороге лисичку- сестричку, слез с воза и подошел к ней, а лисичка и не шевельнется, лежит себе как мертвая. – Вот будет подарок жене! – обрадовался дед, поднял лисичку, положил на воз, а сам пошел впереди. А лисичка- сестричка улучила удобную минуту и стала потихоньку выбрасывать из кадушки рыбку за рыбкой, рыбку за рыбкой, выбросала всю рыбу и сама незаметно спрыгнула с саней. Приехал дед домой. – Ну, старуха, – говорит дед жене, – и рыбы тебе привез и лисий воротник на шубу. Старуха обрадовалась, и не столько рыбе, сколько лисьему воротнику. Спрашивает старуха деда: – Где ж ты взял воротник? – На дороге нашел, иди посмотри, там в санях – и рыба и воротник. Подошла баба к возу – а там ни воротника, ни рыбы. Давай тут баба бранить мужа: – Ах ты такой- сякой! Ты еще вздумал смеяться надо мной! . . Уж и досталось тут деду! Догадался он, что лисичка- сестричка его обманула, притворившись мертвой; погоревал, погоревал, да уж дела не поправишь. " Ладно, – думает, – вперед умнее буду" . Лисичка- сестричка тем временем собрала в кучу разбросанную по дороге рыбу, уселась и давай есть. Ест да похваливает: – Ай да дедушка, какой вкусной рыбки наловил! А голодный волк тут как тут. – Здравствуй, сестрица- лисица! – Здравствуй, братец- волк! – Что это ты ешь? – Рыбку. – Дай и мне немного рыбки. – А ты налови сам и ешь, сколько душе угодно. – Да я, сестрица, не умею. – Ну, вот! Ведь я же наловила. . . Ты, братец, как стемнеет, иди на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: " ловись, рыбка, и большая и маленькая! Ловись, ловись, рыбка, и большая и маленькая! " – рыба сама на хвост и нацепится. Да смотри, не забудь: " и большая и маленькая! " , а то если одна большая наловится, пожалуй, и не вытащишь. – Спасибо, сестрица, за науку – обрадовался глупый волк. Дождавшись вечера, пошел он на реку, отыскал прорубь, опустил в воду свой хвост и ждет, когда рыба сама ему на хвост нацепится. А лисичка- сестричка, покончивши с рыбой и отдохнувши, как следует, после сытного обеда, тоже отправилась на реку – посмотреть, что поделывает волк. Пришла лисичка- сестричка на реку и видит – сидит глупый волк у проруби, опустив свой хвост в воду, сидит, дрожит, от холода зубами щелкает. Вот она и спрашивает волка: – Ну, что, братец- волк, хорошо ли ловится рыбка? Потяни- ка хвост- то, может, много уж рыбы нацепилось. Потянул волк из воды свой хвост, видит – ни одной рыбки еще не прицепилось. – Что бы это значило? – говорит лисичка- сестричка. – Да ты приговаривал ли то, чему я тебя учила? – Нет, не приговаривал. . . – Почему же? – Да я позабыл, что надо приговаривать; все сидел да молчал, рыба- то, знать, поэтому и не шла. – Эх, какой ты, братец, беспамятный! Надо приговаривать: " ловись, ловись, рыбка, и большая и маленькая! " Уж так и быть, надо помочь тебе. . . Ну, давай вместе, авось дело- то лучше пойдет. – Ну, давай, – говорит волк. – А глубоко ли у тебя, братец, хвост- то опущен? – Глубоко, сестрица. – Ну, тогда начнем. И вот начал волк: – Ловись, ловись, рыбка, все большая, все большая. А лисичка в то же время: – Ясни, ясни, небо! Мерзни, мерзни, волчий хвост! – Ты что, сестрица, говоришь? – спрашивает волк. – Да я тебе помогаю. . . – отвечает лисичка- сестричка, а сама все: – Мерзни, мерзни, волчий хвост! . . Волк твердит: – Ловись, ловись, рыбка, все большая, все большая! А лисичка свое: – Ясни, ясни, небо! Мерзни, мерзни, волчий хвост! – Что ты, сестрица, говоришь? – Я тебе, братец, помогаю: рыбку скликаю. . . И снова начинают: волк – про рыбку, а лисичка- сестричка – про волчий хвост. Волк только хочет попробовать хвост свой вытащить из проруби, а лисичка- сестричка запрещает: – Погоди, еще рано; мало наловилось! И опять начинают каждый свое. . . А спросит волк: – Не пора ли, сестрица, тащить? Она ему в ответ: – Посиди еще, братец- волк; побольше наловишь! И так всю ночь: глупый волк сидит, а лисичка- сестричка похаживает вокруг него да хвостом помахивает, дожидается, когда примерзнет волчий хвост. Наконец, видит лисичка – утренняя заря занимается, и уж бабы потянулись из деревни на речку за водой; вильнула она хвостом и – прощай! – только ее и видели. . . А волк и не заметил, как лисичка убежала. – Ну, не довольно ли, не пора ли уж идти, сестрица? – говорит волк. Осмотрелся – нет лисички- сестрички; хотел он приподняться – да не тут- то было! – приморозило его хвост к проруби и не отпускает. " Эка, сколько рыбы привалило и, должно быть, все крупная, не вытащишь никак! " – думает глупый волк. А бабы заметили волка у проруби и закричали: – Волк, волк! Бейте его, бейте! – бросились они к серому волку и давай колотить его чем попало: кто ведром, кто коромыслом. Рвется волк, а хвост не пускает его. Бедняга прыгал, прыгал, – видит, делать нечего, надо не жалеть уж хвоста; рванулся он изо всей силы и, оставив чуть не половину хвоста в проруби, пустился без оглядки бежать. " Ладно, – думает волк, – уж и отплачу я тебе, сестрица! " Тем временем лисичка- сестричка захотела попробовать – не удастся ли ей еще что- нибудь стянуть. Отправилась она в село, пронюхала, что в одной избе бабы пекут блины, забралась туда, да попала головой в квашню с тестом, вымазалась и бежит. А навстречу ей побитый волк идёт: – А, сестрица, так- то учишь ты? Меня всего исколотили: живого места не осталось! Посмотри, я весь в крови! – Эх, братец мой милый, у тебя хоть кровь выступила, а у меня – мозги; меня сильнее твоего побили: я насилу плетусь. . . Посмотрел на нее волк: в самом деле, голова у лисички вся в тесте вымазана; сжалился он и говорит: – И то правда, где уж тебе, лисичка- сестричка, идти, садись на меня, – я тебя довезу. А лисичке- сестричке это только на руку. Взобралась лисичка- сестричка волку на спину, он ее и понес. Вот лисичка- сестричка сидит да потихоньку и приговаривает: – Битый небитого везет, битый небитого везет. – Что ты, сестрица, говоришь? – Я, братец- волк, говорю: битый битого везет. . . – Так, сестрица, так. Когда они зашли подальше в лес, лисичка- сестричка и говорит волку: – Теперь, братец, давай построим себе хатки. – Давай, сестрица. – Тебе построим ледяную, а мне – лубяную. Принялись они за работу, сделали себе хатки: лисичке – лубяную, а волку – ледяную, и живут в них. Но вот пришла весна, солнышко стало греть сильнее, волчья хатка и растаяла. Как ни глуп был волк, а тут уж не на шутку рассердился. – Ну, сестрица, – говорит волк, – ты меня опять обманула; надо тебя за это съесть! Лисичка- сестричка немножко струсила, да ненадолго. – Погоди, братец, давай прежде пойдем жребий бросим: кому- то кого достанется есть. – Хорошо, – сказал волк, – куда ж мы пойдем? – Уж пойдем, авось до жребия дойдем. Пошли. Лисичка идет, по сторонам посматривает, а волк идет, спрашивает: – Скоро ли? – Да куда ты, братец- волк, торопишься? – Да хитра ты очень, сестрица; боюсь, как бы ты меня опять не надула. – Что ты, братец- волк; когда будем жребий метать, разве обмануть можно. – То- то же, смотри! . . Идут дальше. Наконец лисичка- сестричка заметила большую яму и притворилась, что устала. – Не отдохнуть ли нам? – Не хочу отдыхать, ты все хитришь! Давай лучше жребий метать. А лисичке- сестричке только это и надо было. – Давай, – говорит, – если ты такой упрямый. Лисичка- сестричка привела волка к яме и говорит: – Прыгай! Если ты перепрыгнешь через яму – тебе меня есть, а не перепрыгнешь – мне тебя есть. Волк прыгнул и попал в яму. – Ну, вот, – сказала лисичка, – и сиди тут! – и сама ушла. Тут и сказке – конец! Из того ли то из города из Мурома, Из того села да Карачарова Выезжал удаленький дородный добрый молодец. Он стоял заутреню во Муроме, А й к обеденке поспеть хотел он в стольный Киев- град. Да й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову. У того ли города Чернигова  Нагнано- то силушки черным- черно, А й черным- черно, как черна ворона. Так пехотою никто тут не прохаживат, На добром коне никто тут не проезживат, Птица черный ворон не пролётыват, Серый зверь да не прорыскиват. А подъехал как ко силушке великоей, Он как стал- то эту силушку великую, Стал конем топтать да стал копьем колоть, А й побил он эту силу всю великую. Он подъехал- то под славный под Чернигов- град, Выходили мужички да тут черниговски И отворяли- то ворота во Чернигов- град, А й зовут его в Чернигов воеводою. Говорит- то им Илья да таковы слова: - Ай же мужички да вы черниговски! Я не йду к вам во Чернигов воеводою. Укажите мне дорожку прямоезжую, Прямоезжую да в стольный Киев- град. Говорили мужички ему черниговски: - Ты, удаленький дородный добрый молодец, Ай ты, славный богатырь да святорусский! Прямоезжая дорожка заколодела, Заколодела дорожка, замуравела. А й по той ли по дорожке прямоезжею Да й пехотою никто да не прохаживал, На добром коне никто да не проезживал. Как у той ли то у Грязи- то у Черноей, Да у той ли у березы у покляпыя, Да у той ли речки у Смородины, У того креста у Леванидова Сидит Соловей Разбойник на сыром дубу, Сидит Соловей Разбойник Одихмантьев сын. А то свищет Соловей да по- соловьему, Он кричит, злодей- разбойник, по- звериному, И от его ли то от посвиста соловьего, И от его ли то от покрика звериного Те все травушки- муравы уплетаются, Все лазоревы цветочки осыпаются, Темны лесушки к земле все приклоняются, - А что есть людей- то все мертвы лежат. Прямоезжею дороженькой- пятьсот есть верст, А й окольноей дорожкой- цела тысяча. Он спустил добра коня да й богатырского, Он поехал- то дорожкой прямоезжею. Его добрый конь да богатырский С горы на гору стал перескакивать, С холмы на холмы стал перамахивать, Мелки реченьки, озерка промеж ног пускал. Подъезжает он ко речке ко Смородине, Да ко тоей он ко Грязи он ко Черноей, Да ко тою ко березе ко покляпыя, К тому славному кресту ко Леванидову. Засвистал- то Соловей да по- соловьему, Закричал злодей- разбойник по- звериному- Так все травушки- муравы уплеталися, Да й лазоревы цветочки осыпалися, Темны лесушки к земле все приклонилися. Его добрый конь да богатырский А он на корни да спотыкается- А й как старый- от казак да Илья Муромец Берет плеточку шелковую в белу руку, А он бил коня да по крутым ребрам, Говорил- то он, Илья, таковы слова: - Ах ты, волчья сыть да й травяной мешок! Али ты идти не хошь, али нести не можь? Что ты на корни, собака, спотыкаешься? Не слыхал ли посвиста соловьего, Не слыхал ли покрика звериного, Не видал ли ты ударов богатырскиих? А й тут старыя казак да Илья Муромец Да берет- то он свой тугой лук разрывчатый, Во свои берет во белы он во ручушки. Он тетивочку шелковеньку натягивал, А он стрелочку каленую накладывал, Он стрелил в того- то Соловья Разбойника, Ему выбил право око со косицею, Он спустил- то Соловья да на сыру землю, Пристегнул его ко правому ко стремечку булатному, Он повез его по славну по чисту полю, Мимо гнездышка повез да соловьиного. Во том гнездышке да соловьиноем А случилось быть да и три дочери, А й три дочери его любимыих. Больша дочка- эта смотрит во окошечко косявчато, Говорит она да таковы слова: - Едет- то наш батюшка чистым полем, А сидит- то на добром коне, А везет он мужичища- деревенщину Да у правого у стремени прикована. Поглядела как другая дочь любимая, Говорила- то она да таковы слова: - Едет батюшка раздольицем чистым полем, Да й везет он мужичища- деревенщину Да й ко правому ко стремени прикована, - Поглядела его меньша дочь любимая, Говорила- то она да таковы слова: - Едет мужичище- деревенщина, Да й сидит мужик он на добром коне, Да й везет- то наша батюшка у стремени, У булатного у стремени прикована- Ему выбито- то право око со косицею. Говорила- то й она да таковы слова: - А й же мужевья наши любимые! Вы берите- ко рогатины звериные, Да бегите- ко в раздольице чисто поле, Да вы бейте мужичища- деревенщину! Эти мужевья да их любимые, Зятевья- то есть да соловьиные, Похватали как рогатины звериные, Да и бежали- то они да й во чисто поле Ко тому ли к мужичище- деревенщине, Да хотят убить- то мужичища- деревенщину. Говорит им Соловей Разбойник Одихмантьев сын: - Ай же зятевья мои любимые! Побросайте- ка рогатины звериные, Вы зовите мужика да деревенщину, В свое гнездышко зовите соловьиное, Да кормите его ествушкой сахарною, Да вы пойте его питьецом медвяныим, Да й дарите ему дары драгоценные! Эти зятевья да соловьиные Побросали- то рогатины звериные, А й зовут мужика да й деревенщину Во то гнездышко да соловьиное. Да й мужик- то деревенщина не слушался, А он едет- то по славному чисту полю Прямоезжею дорожкой в стольный Киев- град. Он приехал- то во славный стольный Киев- град А ко славному ко князю на широкий двор. А й Владимир- князь он вышел со божьей церкви, Он пришел в палату белокаменну, Во столовую свою во горенку, Он сел есть да пить да хлеба кушати, Хлеба кушати да пообедати. А й тут старыя казак да Илья Муромец Становил коня да посередь двора, Сам идет он во палаты белокаменны. Проходил он во столовую во горенку, На пяту он дверь- то поразмахивал* . Крест- от клал он по- писаному, Вел поклоны по- ученому, На все на три, на четыре на сторонки низко кланялся, Самому князю Владимиру в особину, Еще всем его князьям он подколенныим. Тут Владимир- князь стал молодца выспрашивать: - Ты скажи- тко, ты откулешний, дородный добрый молодец, Тебя как- то, молодца, да именем зовут, Величают, удалого, по отечеству? Говорил- то старыя казак да Илья Муромец: - Есть я с славного из города из Мурома, Из того села да Карачарова, Есть я старыя казак да Илья Муромец, Илья Муромец да сын Иванович. Говорит ему Владимир таковы слова: - Ай же старыя казак да Илья Муромец! Да й давно ли ты повыехал из Мурома И которою дороженькой ты ехал в стольный Киев- град? Говорил Илья он таковы слова: - Ай ты славныя Владимир стольно- киевский! Я стоял заутреню христосскую во Муроме, А й к обеденке поспеть хотел я в стольный Киев- град, То моя дорожка призамешкалась. А я ехал- то дорожкой прямоезжею, Прямоезжею дороженькой я ехал мимо- то Чернигов- град, Ехал мимо эту Грязь да мимо Черную, Мимо славну реченьку Смородину, Мимо славную березу ту покляпую, Мимо славный ехал Леванидов крест. Говорил ему Владимир таковы слова: - Ай же мужичища- деревенщина, Во глазах, мужик, да подлыгаешься, Во глазах, мужик, да насмехаешься! Как у славного у города Чернигова Нагнано тут силы много множество- То пехотою никто да не прохаживал И на добром коне никто да не проезживал, Туда серый зверь да нз прорыскивал, Птица черный ворон не пролетывал. А й у той ли то у Грязи- то у Черноей, Да у славноей у речки у Смородины, А й у той ли у березы у покляпыя, У того креста у Леванидова Соловей сидит Разбойник Одихмантьев сын. То как свищет Соловей да по- соловьему, Как кричит злодей- разбойник по- звериному- То все травушки- муравы уплетаются, А лазоревы цветочки прочь осыпаются, Темны лесушки к земле все приклоняются, А что есть людей- то все мертвы лежат. Говорил ему Илья да таковы слова: - Ты, Владимир- князь да стольно- киевский! Соловей Разбойник на твоем дворе. Ему выбито ведь право око со косицею, И он ко стремени булатному прикованный. То Владимир- князь- от стольно- киевский Он скорёшенько вставал да на резвы ножки, Кунью шубоньку накинул на одно плечко, То он шапочку соболью на одно ушко, Он выходит- то на свой- то на широкий двор Посмотреть на Соловья Разбойника. Говорил- то ведь Владимир- князь да таковы слова: - Засвищи- тко, Соловей, ты по- соловьему, Закричи- тко ты, собака, по- звериному. Говорил- то Соловей ему Разбойник Одихмантьев сын: - Не у вас- то я сегодня, князь, обедаю, А не вас- то я хочу да и послушати. Я обедал- то у старого казака Ильи Муромца, Да его хочу- то я послушати. Говорил- то как Владимир- князь да стольно- киевский. - Ай же старыя казак ты Илья Муромец! Прикажи- тко засвистать ты Соловья да й по- соловьему, Прикажи- тко закричать да по- звериному. Говорил Илья да таковы слова: - Ай же Соловей Разбойник Одихмантьев сын! Засвищи- тко ты во полсвиста соловьего, Закричи- тко ты во полкрика звериного. Говорил- то ему Соловой Разбойник Одихмантьев сын: - Ай же старыя казак ты Илья Муромец! Мои раночки кровавы запечатались, Да не ходят- то мои уста сахарные, Не могу я засвистать да й по- соловьему, Закричать- то не могу я по- звериному. А й вели- тко князю ты Владимиру Налить чару мне да зелена вина. Я повыпью- то как чару зелена вина- Мои раночки кровавы поразойдутся, Да й уста мои сахарны порасходятся, Да тогда я засвищу да по- соловьему, Да тогда я закричу да по- звериному. Говорил Илья тут князю он Владимиру: - Ты, Владимир- князь да стольно- киевский, Ты поди в свою столовую во горенку, Наливай- то чару зелена вина. Ты не малую стопу- да полтора ведра, Подноси- тко к Соловью к Разбойнику. - То Владимир- князь да стольно- киевский, Он скоренько шел в столову свою горенку, Наливал он чару зелена вина, Да не малу он стопу- да полтора ведра, Разводил медами он стоялыми, Приносил- то он ко Соловью Разбойнику. Соловей Разбойник Одихмантьев сын Принял чарочку от князя он одной ручкой, Выпил чарочку ту Соловей одним духом. Засвистал как Соловей тут по- соловьему, Закричал Разбойник по- звериному- Маковки на теремах покривились, А околенки во теремах рассыпались. От него, от посвиста соловьего, А что есть- то людушек- так все мертвы лежат, А Владимир- князь- от стольно- киевский Куньей шубонькой он укрывается. А й тут старый- от казак да Илья Муромец, Он скорешенько садился на добра коня, А й он вез- то Соловья да во чисто поле, И он срубил ему да буйну голову. Говорил Илья да таковы слова: - Тебе полно- тко свистать да по- соловьему, Тебе полно- тко кричать да по- звериному, Тебе полно- тко слезить да отцов- матерей, Тебе полно- тко вдовить да жен молодыих, Тебе полно- тко спущать- то сиротать да малых детушек! А тут Соловью ему й славу поют,  А й славу поют ему век по веку! Теплый хлеб Когда кавалеристы проходили через деревню Бережки, немецкий снаряд разорвался на околице и ранил в ногу вороного коня. Командир оставил раненого коня в деревне, а отряд ушёл дальше, пыля и позванивая удилами, - ушёл, закатился за рощи, за холмы, где ветер качал спелую рожь. Коня взял к себе мельник Панкрат. Мельница давно не работала, но мучная пыль навеки въелась в Панкрата. Она лежала серой коркой на его ватнике и картузе. Из- под картуза посматривали на всех быстрые глаза мельника. Панкрат был скорый на работу, сердитый старик, и ребята считали его колдуном. Панкрат вылечил коня. Конь остался при мельнице и терпеливо возил глину, навоз и жерди- помогал Панкрату чинить плотину. Панкрату трудно было прокормить коня, и конь начал ходить по дворам побираться. Постоит, пофыркает, постучит мордой в калитку, и, глядишь, ему вынесут свекольной ботвы, или чёрствого хлеба, или, случалось даже, сладкую морковку. По деревне говорили, что конь ничей, а вернее- общественный, и каждый считал своей обязанностью его покормить. К тому же конь- раненый, пострадал от врага. Жил в Бережках со своей бабкой мальчик Филька, по прозвищу" Ну Тебя" . Филька был молчаливый, недоверчивый, и любимым его выражением было: " Да ну тебя! " . Предлагал ли ему соседский мальчишка походить на ходулях или поискать позеленевшие патроны, Филька отвечал сердитым басом: " Да ну тебя! Ищи сам! " . Когда бабка выговаривала ему за неласковость, Филька отворачивался и бормотал: " Да ну тебя! Надоела! " . Зима в этот год стояла тёплая. В воздухе висел дым. Снег выпадал и тотчас таял. Мокрые вороны садились на печные трубы, чтобы обсохнуть, толкались, каркали друг на друга. Около мельничного лотка вода не замерзала, а стояла чёрная, тихая, и в ней кружились льдинки. Панкрат починил к тому времени мельницу и собирался молоть хлеб, - хозяйки жаловались, что мука кончается, осталось у каждой на два- три дня, а зерно лежит немолотое. В один из таких тёплых серых дней раненый конь постучал мордой в калитку к Филькиной бабке. Бабки не было дома, а Филька сидел за столом и жевал кусок хлеба, круто посыпанный солью. Филька нехотя встал, вышел за калитку. Конь переступил с ноги на ногу и потянулся к хлебу. " Да ну тебя! Дьявол! " - крикнул Филька и наотмашь ударил коня по губам. Конь отшатнулся, замотал головой, а Филька закинул хлеб далеко в рыхлый снег и закричал: - На вас не напасёшься, на христорадников! Вон твой хлеб! Иди копай его мордой из- под снега! Иди копай! И вот после этого злорадного окрика и случились в Бережках те удивительные дела, о каких и сейчас люди говорят, покачивая головами, потому что сами не знают, было ли это или ничего такого и не было. Слеза скатилась у коня из глаз. Конь заржал жалобно, протяжно, взмахнул хвостом, и тотчас в голых деревьях, в изгородях и печных трубах завыл, засвистел пронзительный ветер, вздул снег, запорошил Фильке горло. Филька бросился обратно в дом, но никак не мог найти крыльца- так уже мело кругом и хлестало в глаза. Летела по ветру мёрзлая солома с крыш, ломались скворечни, хлопали оторванные ставни. И всё выше взвивались столбы снежной пыли с окрестных полей, неслись на деревню, шурша, крутясь, перегоняя друг друга. Филька вскочил наконец в избу, припёр дверь, сказал: " Да ну тебя! " - и прислушался. Ревела, обезумев, метель, но сквозь её рев Филька слышал тонкий и короткий свист- так свистит конский хвост, когда рассерженный конь бьёт им себя по бокам. Метель начала затихать к вечеру, и только тогда смогла добраться к себе в избу от соседки Филькина бабка. А к ночи небо зазеленело, как лёд, звёзды примёрзли к небесному своду, и колючий мороз прошёл по деревне. Никто его не видел, но каждый слышал скрип его валенок по твёрдому снегу, слышал, как мороз, озоруя, стискивал толстые брёвна в стенах, и они трещали и лопались. Бабка, плача, сказала Фильке, что наверняка уже замёрзли колодцы и теперь их ждёт неминучая смерть. Воды нет, мука у всех вышла, а мельница работать теперь не сможет, потому что река застыла до самого дна. Филька тоже заплакал от страха, когда мыши начали выбегать из подпола и хорониться под печкой в соломе, где ещё оставалось немного тепла. " Да ну вас! Проклятые! " - кричал он на мышей, но мыши всё лезли из подпола. Филька забрался на печь, укрылся тулупчиком, весь трясся и слушал причитания бабки. - Сто лет назад упал на нашу округу такой же лютый мороз, - говорила бабка. - Заморозил колодцы, побил птиц, высушил до корня леса и сады. Десять лет после того не цвели ни деревья, ни травы. Семена в земле пожухли и пропали. Голая стояла наша земля. Обегал её стороной всякий зверь- боялся пустыни. - Отчего же стрясся тот мороз? - спросил Филька. - От злобы людской, - ответила бабка. - Шёл через нашу деревню старый солдат, попросил в избе хлеба, а хозяин, злой мужик, заспанный, крикливый, возьми и дай одну только чёрствую корку. И то не дал в руки, а швырнул на пол и говорит: " Вот тебе! Жуй! " . - " Мне хлеб с полу поднять невозможно, - говорит солдат. - У меня вместо ноги деревяшка. " - " А ногу куда девал? " - спрашивает мужик. " Утерял я ногу на Балканских горах в турецкой баталии" , - отвечает солдат. " Ничего. Раз дюже голодный- подымешь, - засмеялся мужик. - Тут тебе камердинеров нету" . Солдат покряхтел, изловчился, поднял корку и видит- это не хлеб, а одна зелёная плесень. Один яд! Тогда солдат вышел на двор, свистнул- и враз сорвалась метель, пурга, буря закружила деревню, крыши посрывала, а потом ударил лютый мороз. И мужик тот помер. - Отчего же он помер? - хрипло спросил Филька. - От охлаждения сердца, - ответила бабка, помолчала и добавила: - Знать, и нынче завелся в Бережках дурной человек, обидчик, и сотворил злое дело. Оттого и мороз. - Чего ж теперь делать, бабка? - спросил Филька из- под тулупа. - Неужто помирать? - Зачем помирать? Надеяться надо. - На что? - На то, что поправит дурной человек своё злодейство. - А как его исправить? - спросил, всхлипывая, Филька. - А об этом Панкрат знает, мельник. Он старик хитрый, учёный. Его спросить надо. Да неужто в такую стужу до мельницы добежишь? Сразу кровь остановится. - Да ну его, Панкрата! - сказал Филька и затих. Ночью он слез с печи. Бабка спала, сидя на лавке. За окнами воздух был синий, густой, страшный. В чистом небе над осокорями стояла луна, убранная, как невеста, розовыми венцами. Филька запахнул тулупчик, выскочил на улицу и побежал к мельнице. Снег пел под ногами, будто артель весёлых пильщиков пилила под корень берёзовую рощу за рекой. Казалось, воздух замёрз и между землёй и луной осталась одна пустота- жгучая и такая ясная, что если бы подняло пылинку на километр от земли, то и её было бы видно и она светилась бы и мерцала, как маленькая звезда. Чёрные ивы около мельничной плотины поседели от стужи. Ветки их поблёскивали, как стеклянные. Воздух колол Фильке грудь. Бежать он уже не мог, а тяжело шёл, загребая снег валенками. Филька постучал в окошко Панкратовой избы. Тотчас в сарае за избой заржал и забил копытом раненый конь. Филька охнул, присел от страха на корточки, затаился. Панкрат отворил дверь, схватил Фильку за шиворот и втащил в избу. - Садись к печке, - сказал он. - Рассказывай, пока не замёрз. Филька, плача, рассказал Панкрату, как он обидел раненого коня и как из- за этого упал на деревню мороз. - Да- а, - вздохнул Панкрат, - плохо твоё дело! Выходит, что из- за тебя всем пропадать. Зачем коня обидел? За что? Бессмысленный ты гражданин! Филька сопел, вытирал рукавом глаза. - Ты брось реветь! - строго сказал Панкрат. - Реветь вы все мастера. Чуть что нашкодил- сейчас в рёв. Но только в этом я смысла не вижу. Мельница моя стоит, как запаянная морозом навеки, а муки нет, и воды нет, и что нам придумать- неизвестно. - Чего же мне теперь делать, дедушка Панкрат? - спросил Филька. - Изобрести спасение от стужи. Тогда перед людьми не будет твоей вины. И перед раненой лошадью- тоже. Будешь ты чистый человек, весёлый. Каждый тебя по плечу потреплет и простит. Понятно? - Понятно, - ответил упавшим голосом Филька. - Ну, вот и придумай. Даю тебе сроку час с четвертью. В сенях у Панкрата жила сорока. Она не спала от холода, сидела на хомуте- подслушивала. Потом она боком, озираясь, поскакала к щели под дверью. Выскочила наружу, прыгнула на перильца и полетела прямо на юг. Сорока была опытная, старая и нарочно летела у самой земли, потому что от деревень и лесов всё- таки тянуло теплом и сорока не боялась замёрзнуть. Никто её не видел, только лисица в осиновом яру высунула морду из норы, повела носом, заметила, как тёмной тенью пронеслась по небу сорока, шарахнулась обратно в нору и долго сидела, почёсываясь и соображая: куда ж это в такую страшную ночь подалась сорока? А Филька в это время сидел на лавке, ёрзал, придумывал. - Ну, - сказал наконец Панкрат, затаптывая махорочную цигарку, - время твоё вышло. Выкладывай! Льготного срока не будет. - Я, дедушка Панкрат, - сказал Филька, - как рассветёт, соберу со всей деревни ребят. Возьмём мы ломы, пешни, топоры, будем рубить лёд у лотка около мельницы, покамест не дорубимся до воды и не потечёт она на колесо. Как пойдёт вода, ты пускай мельницу! Повернёшь колесо двадцать раз, она разогреется и начнёт молоть. Будет, значит, и мука, и вода, и всеобщее спасение. - Ишь ты, шустрый какой! - сказал мельник, - Подо льдом, конечно, вода есть. А ежели лёд толщиной в твой рост, что ты будешь делать? - Да ну его! - сказал Филька. - Пробьём мы, ребята, и такой лёд! - А ежели замёрзнете? - Костры будем жечь. - А ежели не согласятся ребята за твою дурь расплачиваться своим горбом? Ежели скажут: " Да ну его! Сам виноват- пусть сам лёд и скалывает" . - Согласятся! Я их умолю. Наши ребята- хорошие. - Ну, валяй собирай ребят. А я со стариками потолкую. Может, и старики натянут рукавицы да возьмутся за ломы. В морозные дни солнце восходит багровое, в тяжёлом дыму. И в это утро поднялось над Бережками такое солнце. На реке был слышен частый стук ломов. Трещали костры. Ребята и старики работали с самого рассвета, скалывали лёд у мельницы. И никто сгоряча не заметил, что после полудня небо затянулось низкими облаками и задул по седым ивам ровный и тёплый ветер. А когда заметили, что переменилась погода, ветки ив уже оттаяли, и весело, гулко зашумела за рекой мокрая берёзовая роща. В воздухе запахло весной, навозом. Ветер дул с юга. С каждым часом становилось всё теплее. С крыш падали и со звоном разбивались сосульки. Вороны вылезли из- под застрех и снова обсыхали на трубах, толкались, каркали. Не было только старой сороки. Она прилетела к вечеру, когда от теплоты лёд начал оседать, работа у мельницы пошла быстро и показалась первая полынья с тёмной водой. Мальчишки стащили треухи и прокричали" ура" . Панкрат говорил, что если бы не тёплый ветер, то, пожалуй, и не обколоть бы лёд ребятам и старикам. А сорока сидела на раките над плотиной, трещала, трясла хвостом, кланялась на все стороны и что- то рассказывала, но никто, кроме ворон, её не понял. А сорока рассказывала, что она долетела до тёплого моря, где спал в горах летний ветер, разбудила его, натрещала ему про лютый мороз и упросила его прогнать этот мороз, помочь людям. Ветер будто бы не осмелился отказать ей, сороке, и задул, понёсся над полями, посвистывая и посмеиваясь над морозом. И если хорошенько прислушаться, то уже слышно, как по оврагам под снегом бурлит- журчит тёплая вода, моет корни брусники, ломает лёд на реке. Всем известно, что сорока- самая болтливая птица на свете, и потому вороны ей не поверили- покаркали только между собой: что вот, мол, опять завралась старая. Так до сих пор никто и не знает, правду ли говорила сорока, или всё это она выдумала от хвастовства. Одно только известно, что к вечеру лёд треснул, разошёлся, ребята и старики нажали- и в мельничный лоток хлынула с шумом вода. Старое колесо скрипнуло- с него посыпались сосульки- и медленно повернулось. Заскрежетали жернова, потом колесо повернулось быстрее, и вдруг вся старая мельница затряслась, заходила ходуном и пошла стучать, скрипеть, молоть зерно. Панкрат сыпал зерно, а из- под жернова лилась в мешки горячая мука. Женщины окунали в неё озябшие руки и смеялись. По всем дворам кололи звонкие берёзовые дрова. Избы светились от жаркого печного огня. Женщины месили тугое сладкое тесто. И всё, что было живого в избах- ребята, кошки, даже мыши, - всё это вертелось около хозяек, а хозяйки шлёпали ребят по спине белой от муки рукой, чтобы не лезли в самую квашню и не мешались. Ночью по деревне стоял такой запах тёплого хлеба с румяной коркой, с пригоревшими к донцу капустными листьями, что даже лисицы вылезли из нор, сидели на снегу, дрожали и тихонько скулили, соображая, как бы словчиться стащить у людей хоть кусочек этого чудесного хлеба. На следующее утро Филька пришёл вместе с ребятами к мельнице. Ветер гнал по синему небу рыхлые тучи и не давал им ни на минуту перевести дух, и потому по земле неслись вперемежку то холодные тени, то горячие солнечные пятна. буханку свежего хлеба, а совсем маленький мальчик Николка держал деревянную солонку с крупной жёлтой солью. Панкрат вышел на порог, спросил: - Что за явление? Мне, что ли, хлеб- соль подносите? За какие такие заслуги? - Да нет! - закричали ребята. - Тебе будет особо. А это раненому коню. От Фильки. Помирить мы их хотим. - Ну что ж, - сказал Панкрат, - не только человеку извинение требуется. Сейчас я вам коня представлю в натуре. Панкрат отворил ворота сарая, выпустил коня. Конь вышел, вытянул голову, заржал- учуял запах свежего хлеба. Филька разломил буханку, посолил хлеб из солонки и протянул коню. Но конь хлеба не взял, начал мелко перебирать ногами, попятился в сарай. Испугался Фильки. Тогда Филька перед всей деревней громко заплакал. Ребята зашептались и притихли, а Панкрат потрепал коня по шее и сказал: - Не пужайся, Мальчик! Филька не злой человек. Зачем же его обижать? Бери хлеб, мирись! Конь помотал головой, подумал, потом осторожно вытянул шею и взял наконец хлеб из рук Фильки мягкими губами. Съел один кусок, обнюхал Фильку и взял второй кусок. Филька ухмылялся сквозь слезы, а конь жевал хлеб, фыркал. А когда съел весь хлеб, положил голову Фильке на плечо, вздохнул и закрыл глаза от сытости и удовольствия. Все улыбались, радовались. Только старая сорока сидела на раките и сердито трещала: должно быть, опять хвасталась, что это ей одной удалось помирить коня с Филькой. Но никто её не слушал и не понимал, и сорока от этого сердилась всё больше и трещала, как пулемёт. Слон 1 Маленькая девочка не здорова. Каждый день к ней ходит доктор Михаил Петрович, которого она знает уже давно- давно. А иногда он приводит с собою еще двух докторов, незнакомых. Они переворачивают девочку на спину и на живот, слушают что- то, приложив ухо к телу, оттягивают вниз нижнее веко и смотрят. При этом они как- то важно посапывают, лица у них строгие, и говорят они между собою на непонятном языке. Потом переходят из детской в гостиную, где их дожидается мама. Самый главный доктор- высокий, седой, в золотых очках- рассказывает ей о чем- то серьезно и долго. Дверь не закрыта, и девочке с ее кровати все видно и слышно. Многого она не понимает, но знает, что речь идет о ней. Мама глядит на доктора большими, усталыми, заплаканными глазами. Прощаясь, главный доктор говорит громко: - Главное, - не давайте ей скучать. Исполняйте все ее капризы. - Ах, доктор, но она ничего не хочет! - Ну, не знаю. . . вспомните, что ей нравилось раньше, до болезни. Игрушки. . . какие- нибудь лакомства. . . - Нет, нет, доктор, она ничего не хочет. . . - Ну, постарайтесь ее как- нибудь развлечь. . . Ну, хоть чем- нибудь. . . Даю вам честное слово, что если вам удастся ее рассмешить, развеселить, - то это будет лучшим лекарством. Поймите же, что ваша дочка больна равнодушием к жизни, и больше ничем. . . До свидания, сударыня! 2- Милая Надя, милая моя девочка, - говорит мама, - не хочется ли тебе чего- нибудь? - Нет, мама, ничего не хочется. - Хочешь, я посажу к тебе на постельку всех твоих кукол. Мы поставим креслица, диван, столик и чайный прибор. Куклы будут пить чай и разговаривать о погоде и о здоровье своих детей. - Спасибо, мама. . . Мне не хочется. . . Мне скучно. . . - Ну, хорошо, моя девочка, не надо кукол. А может быть, позвать к тебе Катю или Женечку? Ты ведь их так любишь. - Не надо, мама. Правда же, не надо. Я ничего, ничего не хочу. Мне так скучно! - Хочешь, я тебе принесу шоколаду? Но девочка не отвечает и смотрит в потолок неподвижными, невеселыми глазами. У нее ничего не болит и даже нет жару. Но она худеет и слабеет с каждым днем. Что бы с ней ни делали, ей все равно, и ничего ей не нужно. Так лежит она целые дни и целые ночи, тихая, печальная. Иногда она задремлет на полчаса, но и во сне ей видится что- то серое, длинное, скучное, как осенний дождик. Когда из детской отворена дверь в гостиную, а из гостиной дальше в кабинет, то девочка видит папу. Папа ходит быстро из угла в угол и все курит, курит. Иногда он приходит в детскую, садится на край постельки и тихо поглаживает Надины ноги. Потом вдруг встает и отходит к окну. Он что- то насвистывает, глядя на улицу, но плечи у него трясутся. Затем он торопливо прикладывает платок к одному глазу, к другому и, точно рассердись, уходит к себе в кабинет. Потом он опять бегает из угла в угол и все. . . курит, курит, курит. . . И кабинет от табачного дыма делается весь синий. 3 Но однажды утром девочка просыпается немного бодрее, чем всегда. Она что- то видела во сне, но никак не может вспомнить, что именно, и смотрит долго и внимательно в глаза матери. - Тебе что- нибудь нужно? - спрашивает мама. Но девочка вдруг вспоминает свой сон и говорит шепотом, точно по секрету: - Мама. . . а можно мне. . . слона? Только не того, который нарисован на картинке. . . Можно? - Конечно, моя девочка, конечно, можно. Она идет в кабинет и говорит папе, что девочка хочет слона. Папа тотчас же надевает пальто и шляпу и куда- то уезжает. Через полчаса он возвращается с дорогой, красивой игрушкой. Это большой серый слон, который сам качает головою и машет хвостом; на слоне красное седло, а на седле золотая палатка и в ней сидят трое маленьких человечков. Но девочка глядит на игрушку так же равнодушно, как на потолок и на стены, и говорит вяло: - Нет. Это совсем не то. Я хотела настоящего, живого слона, а этот мертвый. - Ты погляди только, Надя, - говорит папа. - Мы его сейчас заведем, и он будет совсем, совсем как живой. Слона заводят ключиком, и он, покачивая головой и помахивая хвостом, начинает переступать ногами и медленно идет по столу. Девочке это совсем не интересно и даже скучно, но, чтобы не огорчить отца, она шепчет кротко: - Я тебя очень, очень благодарю, милый папа. Я думаю, ни у кого нет такой интересной игрушки. . . Только. . . помнишь. . . ведь ты давно обещал свозить меня в зверинец посмотреть на настоящего слона. . . и ни разу не повез. . . - Но, послушай же, милая моя девочка, пойми, что это невозможно. Слон очень большой, он до потолка, он не поместится в наших комнатах. . . И потом, где я его достану? - Папа, да мне не нужно такого большого. . . Ты мне привези хоть маленького, только живого. Ну, хоть вот, вот такого. . . Хоть слоненышка. - Милая девочка, я рад все для тебя сделать, но этого я не могу. Ведь это все равно как если бы ты вдруг мне сказала: папа, достань мне с неба солнце. Девочка грустно улыбается. - Какой ты глупый, папа. Разве я не знаю, что солнце нельзя достать, потому что оно жжется. И луну тоже нельзя. Нет, мне бы слоника. . . настоящего. И она тихо закрывает глаза и шепчет: - Я устала. . . Извини меня, папа. . . Папа хватает себя за волосы и убегает в кабинет. Там он некоторое время мелькает из угла в угол. Потом решительно бросает на пол недокуренную папиросу( за что ему всегда достается от мамы) и кричит горничной: - Ольга! Пальто и шляпу! В переднюю выходит жена. - Ты куда, Саша? - спрашивает она. Он тяжело дышит, застегивая пуговицы пальто. - Я сам, Машенька, не знаю куда. . . только, кажется, я сегодня к вечеру и в самом деле приведу сюда, к нам, настоящего слона. Жена смотрит на него тревожно. - Милый, здоров ли ты? Не болит ли у тебя голова? Может быть, ты плохо спал сегодня? - Я совсем не спал, - отвечает он сердито. - Я вижу, ты хочешь спросить, не сошел ли я с ума? Покамест нет еще. До свиданья! Вечером все будет видно. И он исчезает, громко хлопнув входной дверью. 4 Через два часа он сидит в зверинце, в первом ряду, и смотрит, как ученые звери по приказанию хозяина выделывают разные штуки. Умные собаки прыгают, кувыркаются, танцуют, поют под музыку, складывают слова из больших картонных букв. Обезьянки- одни в красных юбках, другие в синих штанишках- ходят по канату и ездят верхом на большом пуделе. Огромные рыжие львы скачут сквозь горящие обручи. Неуклюжий тюлень стреляет из пистолета. Под конец выводят слонов. Их три: один большой, два совсем маленькие, карлики, но все- таки ростом куда больше, чем лошадь. Странно смотреть, как эти громадные животные, на вид такие неповоротливые и тяжелые, исполняют самые трудные фокусы, которые не под силу и очень ловкому человеку. Особенно отличается самый большой слон. Он становится сначала на задние лапы, садится, становится на голову, ногами вверх, ходит по деревянным бутылкам, ходит по катящейся бочке, переворачивает хоботом страницы большой картонной книги и, наконец, садится за стол и, повязавшись салфеткой, обедает, совсем как благовоспитанный мальчик. Представление оканчивается. Зрители расходятся. Надин отец подходит к толстому немцу, хозяину зверинца. Хозяин стоит за дощатой перегородкой и держит во рту большую черную сигару. - Извините, пожалуйста, - говорит Надин отец. - Не можете ли вы отпустить вашего слона ко мне домой на некоторое время? Немец от удивления широко открывает глаза и даже рот, отчего сигара падает на землю. Он, кряхтя, нагибается, подымает сигару, вставляет ее опять в рот и только тогда произносит: - Отпустить? Слона? Домой? Я вас не понимаю. По глазам немца видно, что он тоже хочет спросить, не болит ли у Надиного отца голова. . . Но отец поспешно объясняет, в чем дело: его единственная дочь, Надя, больна какой- то странной болезнью, которой даже доктора не понимают как следует. Она лежит уж месяц в кроватке, худеет, слабеет с каждым днем, ничем не интересуется, скучает и потихоньку гаснет. Доктора велят ее развлекать, но ей ничто не нравится; велят исполнять все ее желания, но у нее нет никаких желаний. Сегодня она захотела видеть живого слона. Неужели это невозможно сделать? И он добавляет дрожащим голосом, взявши немца за пуговицу пальто: - Ну вот. . . Я, конечно, надеюсь, что моя девочка выздоровеет. Но. . . спаси бог. . . вдруг ее болезнь окончится плохо. . . вдруг девочка умрет? . . Подумайте только: ведь меня всю жизнь будет мучить мысль, что я не исполнил ее последнего желания! . . Немец хмурится и в раздумье чешет мизинцем левую бровь. Наконец он спрашивает: - Гм. . . А сколько вашей девочке лет? - Шесть. - Гм. . . Моей Лизе тоже шесть. Гм. . . Но, знаете, вам это будет дорого стоить. Придется привести слона ночью и только на следующую ночь увести обратно. Днем нельзя. Соберется публикум, и сделается один скандал. . . Таким образом выходит, что я теряю целый день, и вы мне должны возвратить убыток. - О, конечно, конечно. . . не беспокойтесь об этом. . . - Потом: позволит ли полиция водить один слон в один дом? - Я это устрою. Позволит. - Еще один вопрос: позволит ли хозяин вашего дома вводить в свой дом один слон? - Позволит. Я сам хозяин этого дома. - Ага! Это еще лучше. И потом еще один вопрос: в котором этаже вы живете? - Во втором. - Гм. . . Это уже не так хорошо. . . Имеете ли вы в своем доме широкую лестницу, высокий потолок, большую комнату, широкие двери и очень крепкий пол? Потому что мой Томми имеет высоту три аршина и четыре вершка, а в длину четыре аршин. Кроме того, он весит сто двенадцать пудов. Надин отец задумывается на минуту. - Знаете ли что? - говорит он. - Поедем сейчас ко мне и рассмотрим все на месте. Если надо, я прикажу расширить проход в стенах. - Очень хорошо! - соглашается хозяин зверинца. 5 Ночью слона ведут в гости к больной девочке. В белой попоне он важно шагает по самой середине улицы, покачивает головой и то свивает, то развивает хобот. Вокруг него, несмотря на поздний час, большая толпа. Но слон не обращает на нее внимания: он каждый день видит сотни людей в зверинце. Только один раз он немного рассердился. Какой- то уличный мальчишка подбежал к нему под самые ноги и начал кривляться на потеху зевакам. Тогда слон спокойно снял с него хоботом шляпу и перекинул ее через соседний забор, утыканный гвоздями. Городовой идет среди толпы и уговаривает ее: - Господа, прошу разойтись. И что вы тут находите такого необыкновенного? Удивляюсь! Точно не видали никогда живого слона на улице. Подходят к дому. На лестнице, так же как и по всему пути слона, до самой столовой, все двери растворены настежь, для чего приходилось отбивать молотком дверные щеколды. Точно так же делалось однажды, когда в дом вносили большую чудотворную икону. Но перед лестницей слон останавливается в беспокойстве и упрямится. - Надо дать ему какое- нибудь лакомство. . . - говорит немец. - Какой- нибудь сладкий булка или что. . . Но. . . Томми! . . Ого- го! . . Томми! Надин отец бежит в соседнюю булочную и покупает большой круглый фисташковый торт. Слон обнаруживает желание проглотить его целиком вместе с картонной коробкой, но немец дает ему всего четверть. Торт приходится по вкусу Томми, и он протягивает хобот за вторым ломтем. Однако немец оказывается хитрее. Держа в руке лакомство, он подымается вверх со ступеньки на ступеньку, и слон с вытянутым хоботом, с растопыренными ушами поневоле следует за ним. На площадке Томми получает второй кусок. Таким образом его приводят в столовую, откуда заранее вынесена вся мебель, а пол густо застлан соломой. . . Слона привязывают за ногу к кольцу, ввинченному в пол. Кладут перед ним свежей моркови, капусты и репы. Немец располагается рядом, на диване. Тушат огни, и все ложатся спать. 6 На другой день девочка просыпается чуть свет в прежде всего спрашивает: - А что же слон? Он пришел? - Пришел, - отвечает мама, - но только он велел, чтобы Надя сначала умылась, а потом съела яйцо всмятку и выпила горячего молока. - А он добрый? - Он добрый. Кушай, девочка. Сейчас мы пойдем к нему. - А он смешной? - Немножко. Надень теплую кофточку. Яйцо быстро съедено, молоко выпито. Надю сажают в ту самую колясочку, в которой она ездила, когда была еще такой маленькой, что совсем не умела ходить, и везут в столовую. Слон оказывается гораздо больше, чем думала Надя, когда разглядывала его на картинке. Ростом он только чуть- чуть пониже двери, а в длину занимает половину столовой. Кожа на нем грубая, в тяжелых складках. Ноги толстые, как столбы. Длинный хвост с чем- то вроде помела на конце. Голова в больших шишках. Уши большие, как лопухи, и висят вниз. Глаза совсем крошечные, но умные и добрые. Клыки обрезаны. Хобот- точно длинная змея и оканчивается двумя ноздрями, а между ними подвижной, гибкий палец. Если бы слон вытянул хобот во всю длину, то наверно достал бы он им до окна. Девочка вовсе не испугана. Она только немножко поражена громадной величиной животного. Зато нянька, шестнадцатилетняя Поля, начинает визжать от страха. Хозяин слона, немец, подходит к колясочке и говорит: - Доброго утра, барышня. Пожалуйста, не бойтесь. Томми очень добрый и любит детей. Девочка протягивает немцу свою маленькую бледную ручку. - Здравствуйте, как вы поживаете? - отвечает она. - Я вовсе ни капельки не боюсь. А как его зовут? - Томми. - Здравствуйте, Томми, - произносит девочка и кланяется головой. Оттого, что слон такой большой, она не решается говорить ему на" ты" . - Как вы спали эту ночь? Она и ему протягивает руку. Слон осторожно берет и пожимает ее тоненькие пальчики своим подвижным сильным пальцем и делает это гораздо нежнее, чем доктор Михаил Петрович. При этом слон качает головой, а его маленькие глаза совсем сузились, точно смеются. - Ведь он все понимает? - спрашивает девочка немца. - О, решительно все, барышня! - Но только он не говорит? - Да, вот только не говорит. У меня, знаете, есть тоже одна дочка, такая же маленькая, как и вы. Ее зовут Лиза. Томми с ней большой, очень большой приятель. - А вы, Томми, уже пили чай? - спрашивает девочка слона. Слон опять вытягивает хобот и дует в самое лицо девочки теплым сильным дыханием, отчего легкие волосы на голове девочки разлетаются во все стороны. Надя хохочет и хлопает в ладоши. Немец густо смеется. Он сам такой большой, толстый и добродушный, как слон, и Наде кажется, что они оба похожи друг на друга. Может быть, они родня? - Нет, он не пил чаю, барышня. Но он с удовольствием пьет сахарную воду. Также он очень любит булки. Приносят поднос с булками. Девочка угощает слона. Он ловко захватывает булку своим пальцем и, согнув хобот кольцом, прячет ее куда- то вниз под голову, где у него движется смешная, треугольная, мохнатая нижняя губа. Слышно, как булка шуршит о сухую кожу. То же самое Томми проделывает с другой булкой, и с третьей, и с четвертой, и с пятой и в знак благодарности кивает головой, и его маленькие глазки еще больше суживаются от удовольствия. А девочка радостно хохочет. Когда все булки съедены, Надя знакомит слона со своими куклами: - Посмотрите, Томми, вот эта нарядная кукла- это Соня. Она очень добрый ребенок, но немножко капризна и не хочет есть суп. А это Наташа- Сонина дочь. Она уже начинает учиться и знает почти все буквы. А вот это- Матрешка. Это моя самая первая кукла. Видите, у нее нет носа, и голова приклеена, и нет больше волос. Но все- таки нельзя же выгонять из дому старушку. Правда, Томми? Она раньше была Сониной матерью, а теперь служит у нас кухаркой. Ну, так давайте играть, Томми: вы будете папой, а я мамой, а это будут наши дети. Томми согласен. Он смеется, берет Матрешку за шею и тащит к себе в рот. Но это только шутка. Слегка пожевав куклу, он опять кладет ее девочке на колени, правда немного мокрую и помятую. Потом Надя показывает ему большую книгу с картинками и объясняет: - Это лошадь, это канарейка, это ружье. . . Вот клетка с птичкой, вот ведро, зеркало, печка, лопата, ворона. . . А это вот, посмотрите, это слон! Правда, совсем не похоже? Разве же слоны бывают такие маленькие, Томми? Томми находит, что таких маленьких слонов никогда не бывает на свете. Вообще ему эта картинка не нравится. Он захватывает пальцем край страницы и переворачивает ее. Наступает час обеда, но девочку никак нельзя оторвать от слона. На помощь приходит немец: - Позвольте, я все это устрою. Они пообедают вместе. Он приказывает слону сесть. Слон послушно садится, отчего пол во всей квартире сотрясается и дребезжит посуда в шкафу, а у нижних жильцов сыплется с потолка штукатурка. Напротив его садится девочка. Между ними ставят стол. Слону подвязывают скатерть вокруг шеи, и новые друзья начинают обедать. Девочка ест суп из курицы и котлетку, а слон- разные овощи и салат. Девочке дают крошечную рюмку хересу, а слону- теплой воды со стаканом рома, и он с удовольствием вытягивает этот напиток хоботом из миски. Затем они получают сладкое- девочка чашку какао, а слон половину торта, на этот раз орехового. Немец в это время сидит с папой в гостиной и с таким же наслаждением, как и слон, пьет пиво, только в большем количестве. После обеда приходят какие- то папины знакомые, их еще в передней предупреждают о слоне, чтобы они не испугались. Сначала они не верят, а потом, увидев Томми, жмутся к дверям. - Не бойтесь, он добрый! - успокаивает их девочка. Но знакомые поспешно уходят в гостиную и, не просидев и пяти минут, уезжают. Наступает вечер. Поздно. Девочке пора спать. Однако ее невозможно оттащить от слона. Она так и засыпает около него, и ее уже сонную отвозят в детскую. Она даже не слышит, как ее раздевают. В эту ночь Надя видит во сне, что она женилась на Томми, и у них много детей, маленьких, веселых слоняток. Слон, которого ночью отвели в зверинец, тоже видит во сне милую, ласковую девочку. Кроме того, ему снятся большие торты, ореховые и фисташковые, величиною с ворота. . . Утром девочка просыпается бодрая, свежая и, как в прежние времена, когда она была еще здорова, кричит на весь дом, громко и нетерпеливо: - Мо- лоч- ка! Услышав этот крик, мама радостно крестится у себя в спальне. Но девочка тут же вспоминает о вчерашнем и спрашивает: - А слон? Ей объясняют, что слон ушел домой по делам, что у него есть дети, которых нельзя оставлять одних, что он просил кланяться Наде и что он ждет ее к себе в гости, когда она будет здорова. Девочка хитро улыбается и говорит: - Передайте Томми, что я уже совсем здорова! Кот в сапогах Шарль Перро Было у мельника три сына, и оставил он им, умирая, всего только мельницу, осла и кота. Братья поделили между собой отцовское добро без нотариуса и судьи, которые бы живо проглотили всё их небогатое наследство. Старшему досталась мельница. Среднему осёл. Ну а уж младшему пришлось взять себе кота. Бедняга долго не мог утешиться, получив такую жалкую долю наследства. Братья, говорил он, – могут честно зарабатывать себе на хлеб, если только будут держаться вместе. А что станется со мною после того, как я съем своего кота и сделаю из его шкурки муфту? Прямо хоть с голоду помирай! Кот слышал эти слова, но и виду не подал, а сказал спокойно и рассудительно: – Не печальтесь, хозяин. Дайте- ка мне мешок да закажите пару сапог, чтобы было легче бродить по кустарникам, и вы сами увидите, что вас не так уж обидели, как это вам сейчас кажется. Хозяин кота и сам не знал, верить этому или нет, но он хорошо помнил, на какие хитрости пускался кот, когда охотился на крыс и мышей, как ловко он прикидывался мёртвым, то повиснув на задних лапах, то зарывшись чуть ли не с головой в муку. Кто его знает, а вдруг и в самом деле он чем- нибудь поможет в беде! Едва только кот получил всё, что ему было надобно, он живо обулся, молодецки притопнул, перекинул через плечо мешок и, придерживая его за шнурки передними лапами, зашагал в заповедный лес, где водилось множество кроликов. А в мешке у него были отруби и заячья капуста. Растянувшись на траве и притворившись мёртвым, он стал поджидать, когда какой- нибудь неопытный кролик, ещё не успевший испытать на собственной шкуре, как зол и коварен свет, заберётся в мешок, чтобы полакомиться припасённым для него угощением. Долго ждать ему не пришлось: какой- то молоденький доверчивый простачок кролик сразу же прыгнул к нему в мешок. Недолго думая, дядюшка- кот затянул шнурки и покончил с кроликом безо всякого милосердия. После этого, гордый своей добычей, он отправился прямо во дворец и попросил приёма у короля. Его ввели в королевские покои. Он отвесил его величеству почтительный поклон и сказал: – Государь, вот кролик из лесов маркиза де Карабаса( такое имя выдумал он для своего хозяина) . Мой господин приказал мне преподнести вам этот скромный подарок. – Поблагодари своего господина, – ответил король, – и скажи ему, что он доставил мне большое удовольствие. Несколько дней спустя кот пошёл на поле и там, спрятавшись среди колосьев, опять открыл свой мешок. На этот раз к нему в ловушку попались две куропатки. Он живо затянул шнурки и понёс обеих королю. Король охотно принял и этот подарок и приказал дать коту на чай. Так прошло два или три месяца. Кот то и дело приносил королю дичь, будто бы убитую на охоте его хозяином, маркизом де Карабасом. И вот как- то раз узнал кот, что король вместе со своей дочкой, самой прекрасной принцессой на свете, собирается совершить прогулку в карете по берегу реки. Согласны вы послушаться моего совета? – спросил он своего хозяина. – В таком случае счастье у нас в руках. Всё, что от вас требуется, это пойти купаться на реку, туда, куда я вам укажу. Остальное предоставьте мне. Маркиз де Карабас послушно исполнил все, что посоветовал ему кот, хоть он вовсе и не догадывался, для чего это нужно. В то время как он купался, королевская карета выехала на берег реки. Кот со всех ног бросился и закричал, что было мочи: – Сюда, сюда! Помогите! Маркиз де Карабас тонет! Король услыхал этот крик, приоткрыл дверцу кареты и, узнав кота, который столько раз приносил ему в подарок дичь, сейчас же послал свою стражу выручать маркиза де Карабаса. Пока бедного маркиза вытаскивали из воды, кот успел рассказать королю, что у господина во время купания воры украли всё до нитки. ( А на самом деле хитрец собственными лапами припрятал хозяйское платье под большим камнем. ) Король немедленно приказал своим придворным принести для маркиза де Карабаса один из лучших нарядов королевского гардероба. Наряд оказался и в пору, и к лицу, а так как маркиз и без того был малый хоть куда – красивый и статный, то, приодевшись, он, конечно, стал ещё лучше, и королевская дочка, поглядев на него, нашла, что он как раз в её вкусе. Когда же маркиз де Карабас бросил в её сторону два- три взгляда, очень почтительных и в то же время нежных, она влюбилась в него без памяти. Отцу её молодой маркиз тоже пришёлся по сердцу. Король был с ним очень ласков и даже пригласил сесть в карету и принять участие в прогулке. Кот был в восторге оттого, что все идёт как по маслу, и весело побежал перед каретой. По пути он увидел крестьян, косивших на лугу сено. Эй, люди добрые, – крикнул он на бегу, – если вы не скажете королю, что этот луг принадлежит маркизу де Карабасу, вас всех изрубят в куски, словно начинку для пирога! Так и знайте! Тут как раз подъехала королевская карета, и король спросил, выглянув из окна: – Чей это луг вы косите? – Маркиза де Карабаса! – в один голос отвечали косцы, потому что кот до смерти напугал их своими угрозами. – Однако, маркиз, у вас тут славное имение! – сказал король. – Да, государь, этот луг каждый год даёт отличное сено, – скромно ответил маркиз. Между тем дядюшка- кот бежал всё вперёд и вперёд, пока не увидел по дороге жнецов, работающих на поле. – Эй, люди добрые, – крикнул он, – если вы не скажете королю, что все эти хлеба принадлежат маркизу де Карабасу, так и знайте: всех вас изрубят в куски, словно начинку для пирога! Через минуту к жнецам подъехал король и захотел узнать, чьи поля они жнут. – Поля маркиза де Карабаса, – ответили жнецы. И король опять порадовался за господина маркиза. А кот всё бежал вперёд и всем, кто попадался ему навстречу, приказывал говорить одно и то же: “Это дом маркиза де Карабаса”, “это мельница маркиза де Карабаса”, “это сад маркиза де Карабаса”. Король не мог надивиться богатству молодого маркиза. И вот, наконец, кот прибежал к воротам прекрасного замка. Тут жил один очень богатый великан- людоед. Никто на свете никогда не видел великана богаче этого. Все земли, по которым проехала королевская карета, были в его владении. Кот заранее разузнал, что это был за великан, в чем его сила, и попросил допустить его к хозяину. Он, дескать, не может и не хочет пройти мимо, не засвидетельствовав своего почтения. Людоед принял его со всей учтивостью, на какую способен людоед, и предложил отдохнуть. – Меня уверяли, – сказал кот, – что вы умеете превращаться в любого зверя. Ну, например, вы будто бы можете превратиться во льва или слона. . . – Могу! – рявкнул великан. – И чтобы доказать это, сейчас же сделаюсь львом! Смотри! Кот до того испугался, увидев перед собой льва, что в одно мгновение взобрался по водосточной трубе на крышу, хотя это было трудно и даже опасно, потому что в сапогах не так- то просто ходить по черепице. Только когда великан опять принял свой прежний облик, кот спустился с крыши и признался хозяину, что едва не умер со страху. А ещё меня уверяли, – сказал он, – но уж этому- то я никак не могу поверить, что вы будто бы умеете превращаться даже в самых мелких животных. Ну, например, сделаться крысой или даже мышкой. Должен сказать по правде, что считаю это совершенно невозможным. – Ах, вот как! Невозможным? – переспросил великан. – А ну- ка, погляди! И в то же мгновение превратился в мышь. Мышка проворно забегала по полу, но кот погнался за ней и разом проглотил. Тем временем король, проезжая мимо, заметил по пути прекрасный замок и пожелал войти туда. Кот услыхал, как гремят на подъёмном мосту колёса королевской кареты, и, выбежав навстречу, сказал королю: – Добро пожаловать в замок маркиза де Карабаса, ваше величество! Милости просим! – Как, господин маркиз? ! – воскликнул король. – Этот замок тоже ваш? Нельзя себе представить ничего красивее, чем этот двор и постройки вокруг. Да это прямо дворец! Давайте же посмотрим, каков он внутри, если вы не возражаете. Маркиз подал руку прекрасной принцессе и повёл её вслед за королём, который, как полагается, шёл впереди. Все втроём они вошли в большой зал, где был приготовлен великолепный ужин. Как раз в этот день людоед пригласил к себе приятелей, но они не посмели явиться, узнав, что в замке гостит король. Король был очарован достоинствами господина маркиза де Карабаса почти так же, как его дочка, которая была от маркиза просто без ума. Кроме того, его величество не мог, конечно, не оценить прекрасных владений маркиза и, осушив пять- шесть кубков, сказал: – Если хотите стать моим зятем, господин маркиз, это зависит только от вас. А я согласен. Маркиз почтительным поклоном поблагодарил короля за честь, оказанную ему, и в тот же день женился на принцессе. А кот стал знатным вельможей и с тех пор охотился на мышей только изредка – для собственного удовольствия. Николай Рубцов: ПРО ЗАЙЦА Заяц в лес бежал по лугу, Я из лесу шел домой, - Бедный заяц с перепугу Так и сел передо мной! Так и обмер, бестолковый, Но, конечно, в тот же миг Поскакал в лесок сосновый, Слыша мой веселый крик. И еще, наверно, долго С вечной дрожью в тишине Думал где- нибудь под елкой О себе и обо мне. Думал, горестно вздыхая, Что друзей- то у него После дедушки Мазая Не осталось никого. Великие путешественники Зощенко М. М. Когда мне было шесть лет, я не знал, что Земля имеет форму шара. Но Степка, хозяйский сын, у родителей которого мы жили на даче, объяснил мне, что такое земля. Он сказал: — Земля есть круг. И если пойти все прямо, то можно обогнуть всю Землю и все равно придешь в то самое место, откуда вышел. И когда я не поверил, Степка ударил меня по затылку и сказал: — Скорей я пойду в кругосветное путешествие с твоей сестренкой Лелей, чем я возьму тебя. Мне не доставляет интереса с дураками путешествовать. Но мне хотелось путешествовать, и я подарил Степке перочинный ножик. Степке понравился мой ножик, и он согласился взять меня в кругосветное путешествие. На огороде Степка устроил общее собрание путешественников. И там он сказал мне и Леле: — Завтра, когда ваши родители уедут в город, а моя мамаша пойдет на речку стирать, мы сделаем что задумали. Мы пойдем всё прямо и прямо, пересекая горы и пустыни. И будем идти напрямик до тех пор, пока не вернемся сюда обратно, хотя бы на это у нас ушел целый год. Леля сказала: — А если, Степочка, мы встретим индейцев? — Что касается индейцев, — ответил Степа, — то индейские племена мы будем брать в плен. — А которые не захотят идти в плен? — робко спросил я. — Которые не захотят, — ответил Степа, — тех мы и не будем брать в плен. Леля сказала: — Из моей копилки я возьму три рубля. Я думаю, что нам хватит этих денег. Степка сказал: — Три рубля нам безусловно хватит, потому что нам деньги нужны только лишь на покупку семечек и конфет. Что касается еды, то мы по дороге будем убивать мелких животных, и их нежное мясо мы будем жарить на костре. Степка сбегал в сарай и принес оттуда большой мешок из- под муки. И в этот мешок мы стали собирать вещи, нужные для далеких путешествий. Мы положили в мешок хлеб и сахар и кусочек сала, потом положили разную посуду — тарелки, стаканы, вилки и ножи. Потом, подумавши, положили цветные карандаши, волшебный фонарик, глиняный рукомойник и увеличительное стеклышко для зажигания костров. И, кроме того, запихали в мешок два одеяла и подушку от тахты. Помимо этого, я приготовил три рогатки, удочку и сачок для ловли тропических бабочек. И на другой день, когда наши родители уехали в город, а Степкина мать ушла на речку полоскать белье, мы покинули нашу деревню Пески. Мы пошли по дороге через лес. Впереди бежала Степкина собачка Тузик. За ней шел Степка с громадным мешком на голове. За Степкой шла Леля со скакалкой. И за Лелей с тремя рогатками, сачком и удочкой шел я. Мы шли около часа. Наконец Степа сказал: — Мешок дьявольски тяжелый. И я один его не понесу. Пусть каждый по очереди несет этот мешок. Тогда Леля взяла этот мешок и понесла его. Но она недолго несла, потому что выбилась из сил. Она бросила мешок на землю и сказала: — Теперь пусть Минька понесет. Когда на меня взвалили этот мешок, я ахнул от удивления, до того этот мешок оказался тяжелым. Но я еще больше удивился, когда зашагал с этим мешком по дороге. Меня пригибало к земле, и я, как маятник, качался из стороны в сторону, пока наконец, пройдя шагов десять, не свалился с этим мешком в канаву. Причем я свалился в канаву странным образом. Сначала упал в канаву мешок, а вслед за мешком, прямо на все эти вещи, нырнул и я. И хотя я был легкий, тем не менее я ухитрился разбить все стаканы, почти все тарелки и глиняный рукомойник. Леля и Степка умирали от смеха, глядя, как я барахтаюсь в канаве. И поэтому они не рассердились на меня, узнав, какие убытки я причинил своим падением. Степка свистнул собаку и хотел ее приспособить для ношения тяжестей. Но из этого ничего не вышло, потому что Тузик не понимал, чего мы от него хотим. Да и мы плохо соображали, как нам под это приспособить Тузика. Воспользовавшись нашим раздумьем, Тузик прогрыз мешок и в одно мгновение скушал все сало. Тогда Степка велел нам всем вместе нести этот мешок. Ухватившись за углы, мы понесли мешок. Но нести было неудобно и тяжело. Тем не менее мы шли еще два часа. И наконец вышли из леса на лужайку. Тут Степка решил сделать привал. Он сказал: — Всякий раз, когда мы будем отдыхать или когда будем ложиться спать, я буду протягивать ноги в том направлении, в каком нам надо идти. Все великие путешественники так поступали и благодаря этому не сбивались со своего прямо го пути. И Степка сел у дороги, протянув вперед ноги. Мы развязали мешок и начали закусывать. Мы ели хлеб, посыпанный сахарным песком. Вдруг над нами стали кружиться осы. И одна из них, желая, видимо, попробовать мой сахар, ужалила меня в щеку. Вскоре моя щека вздулась, как пирог. И я, по совету Степки, стал прикладывать к ней мох, сырую землю и листья. Перед тем как пойти дальше, Степка выкинул из мешка почти все, что там было, и мы пошли налегке. Я шел позади всех, скуля и хныча. Щека моя горела и ныла. Леля тоже была не рада путешествию. Она вздыхала и мечтала о возвращении домой, говоря, что дома тоже бывает хорошо. Но Степка запретил нам об этом и думать. Он сказал: — Каждого, кто захочет вернуться домой, я привяжу к дереву и оставлю на съедение муравьям. Мы продолжали идти в плохом настроении. И только у Тузика настроение было ничего себе. Задрав хвост, он носился за птицами и своим лаем вносил излишний шум в наше путешествие. Наконец стало темнеть. Степка бросил мешок на землю. И мы решили тут заночевать. Мы собрали хворосту для костра. И Степка извлек из мешка увеличительное стеклышко, чтоб разжечь костер. Но не найдя на небе солнца, Степка приуныл. И мы тоже огорчились. И, покушав хлеба, легли в темноте. Степка торжественно лег ногами вперед, говоря, что утром нам будет ясно, в какую сторону идти. Степка тотчас захрапел. И Тузик тоже засопел носом. Но мы с Лелей долго не могли заснуть. Нас пугал темный лес и шум деревьев. Сухую ветку под головой Леля вдруг приняла за змею и от ужаса завизжала. А упавшая шишка с дерева напугала меня до того, что я подскочил на земле, как мячик. Наконец мы задремали. Я проснулся от того, что Леля теребила меня за плечи. Было раннее утро. И солнце еще не взошло. Леля шепотом сказала мне: — Минька, пока Степка спит, давай повернем его ноги в обратную сторону. А то он заведет нас, куда Макар телят не гонял. Мы посмотрели на Степку. Он спал с блаженной улыбкой. Мы с Лелей ухватились за его ноги и в одно мгновение повернули их в обратную сторону, так что Степкина голова описала полукруг. Но от этого Степка не проснулся. Он только застонал во сне и замахал руками, бормоча: «Эй, сюда, ко мне…» Наверное, ему снилось, что на него напали индейцы и он зовет нас на помощь. Мы стали ждать, когда Степка проснется. Он проснулся с первыми лучами солнца и, посмотрев на свои ноги, сказал: — Хороши бы мы были, если б я лег ногами куда попало. Вот мы бы и не знали, в какую сторону нам идти. А теперь благодаря моим ногам всем нам ясно, что надо идти туда. И Степка махнул рукой по направлению дороги, по которой мы шли вчера. Мы покушали хлеба и двинулись в путь. Дорога была знакома. И Степка то и дело раскрывал рот от удивления. Тем не менее он сказал: — Кругосветное путешествие тем и отличается от других путешествий, что все повторяется, так как Земля есть круг. Позади раздался скрип колес. Это какой- то дяденька ехал в пустой телеге. Степка сказал: — Для быстроты путешествия и чтоб скорей обогнуть Землю, не худо бы нам сесть в эту телегу. Мы стали проситься, чтоб нас подвезли. Добродушный дяденька остановил телегу и позволил нам в нее сесть. Мы быстро покатили. И ехали не больше часа. Вдруг впереди показалась наша деревня Пески. Степка, раскрыв рот от изумления, сказал: — Вот деревня, в аккурат похожая на нашу деревню Пески. Это бывает во время кругосветных путешествий. Но Степка еще больше изумился, когда мы подъехали к пристани. Мы вылезли из телеги. Сомненья не оставалось — это была наша пристань, и к ней только что подошел пароход. Степка прошептал: — Неужели же мы обогнули землю? Леля фыркнула, и я тоже засмеялся. Но тут мы увидели на пристани наших родителей и нашу бабушку — они только что сошли с парохода. И рядом с ними мы увидели нашу няньку, которая с плачем что- то говорила. Мы подбежали к родителям. И родители засмеялись от радости, что увидели нас. Нянька сказала: — Ах, дети, а я думала, что вы вчера потонули. Леля сказала: — Если бы мы вчера потонули, то мы бы не могли отправиться в кругосветное путешествие. Мама воскликнула: — Что я слышу! Их надо наказать. Папа сказал: — Все хорошо, что хорошо кончается. Бабушка, сорвав ветку, сказала: — Я предлагаю выпороть детей. Миньку пусть выпорет мама. А Лелю я беру на себя. Папа сказал: — Порка — это старый метод воспитания детей. И это не приносит пользы. Дети, небось, и без порки поняли, какую глупость они совершили. Мама, вздохнув, сказала: — У меня дурацкие дети. Идти в кругосветное путешествие, не зная таблицы умножения и географии, — ну что это такое! Папа сказал: — Мало знать географию и таблицу умножения. Чтоб идти в кругосветное путешествие, надо иметь высшее образование в размере пяти курсов. Надо знать все, что там преподают, включая космографию. А те, которые пускаются в дальний путь без этих знаний, приходят к печальным результатам, достойным сожаления. С этими словами мы пришли домой. И сели обедать. И наши родители смеялись и ахали, слушая наши рассказы о вчерашнем приключении. Что касается Степки, то его мамаша заперла в бане, и там наш великий путешественник просидел целый день. А на другой день мамаша его выпустила. И мы с ним стали играть как ни в чем не бывало. Остается еще сказать несколько слов о Тузике. Тузик бежал за телегой целый час и очень переутомился. Прибежав домой, он забрался в сарай и там спал до вечера. А вечером, покушав, снова заснул, и что он видел во сне — остается покрытым мраком неизвестности. Былина: Садко славном в Нове- граде Как был Садко- купец, богатый гость. А прежде у Садка имущества не было: Одни были гусельки яровчаты; По пирам ходил- играл Садко. Садка день не зовут на почестей пир, Другой не зовут на почестен пир И третий не зовут на почестен пир, По том Садко соскучился. Как пошел Садко к Ильмень- озеру, Садился на бел- горюч камень И начал играть в гусельки яровчаты* . Как тут- то в озере вода всколыбалася, Тут- то Садко перепался* * , Пошел прочь от озера во свой во Новгород. Садка день не зовут на почестен пир, Другой не зовут на почестен пир И третий не зовут на почестен пир, По том Садко соскучился. Как пошел Садко к Ильмень- озеру, Садился на бел- горюч камень И начал играть в гусельки яровчаты. Как тут- то в озере вода всколыбалася, Тут- то Садко перепался, Пошел прочь от озера во свой во Новгород. Садка день не зовут на почестен пир, Другой не зовут на почестен пир И третий не зовут на почестен пир, По том Садко соскучился. Как пошел Садко к Ильмень- озеру, Садился на бел- горюч камень И начал играть в гусельки яровчаты. Как тут- то в озере вода всколыбалася, Показался царь морской, Вышел со Ильмени со озера, Сам говорил таковы слова: - Ай же ты, Садко новгородский! Не знаю, чем буде тебя пожаловать За твои за утехи за великие, За твою- то игру нежную: Аль бессчетной золотой казной? А не то ступай во Новгород И ударь о велик заклад, Заложи свою буйну голову И выряжай с прочих купцов Лавки товара красного* * * И спорь, что в Ильмень- озере Есть рыба — золоты перья. Как ударишь о велик заклад, И поди свяжи шелковой невод И приезжай ловить в Ильмень- озеро: Дам три рыбины — золота перья. Тогда ты, Садко, счастлив будешь! Пошел Садко от Ильменя от озера, Как приходил Садко во свой во Новгород, Позвали Садка на почестен пир. Как тут Садко новогородский Стал играть в гусельки яровчаты; Как тут стали Садка попаивать, Стали Садку поднашивать, Как тут- то Садко стал похвастывать: - Ай же вы, купцы новогородские! Как знаю чудо- чудное в Ильмень- озере: А есть рыба — золоты перья в Ильмень- озере! Как тут- то купцы новогородские Говорят ему таковы слова: - Не знаешь ты чуда- чудного, Не может быть в Ильмень- озере рыбы — золоты перья. - Ай же вы, купцы новогородские! О чем же бьете со мной о велик заклад? Ударим- ка о велик заклад: Я заложу свою буйну голову, А вы залагайте лавки товара красного. Три купца повыкинулись, Заложили по три лавки товара красного, Как тут- то связали невод шелковой И поехали ловить в Ильмень- озеро. Закинули тоньку* * * * в Ильмень- озеро, Добыли рыбку — золоты перья; Закинули другую тоньку в Ильмень- озеро, Добыли другую рыбку — золоты перья; Третью закинули тоньку в Ильмень- озеро, Добыли третью рыбку — золоты перья. Тут купцы новогородские Отдали по три лавки товара красного. Стал Садко поторговывать, Стал получать барыши великие. Во своих палатах белокаменных Устроил Садко все по- небесному: На небе солнце — и в палатах солнце, На небе месяц — и в палатах месяц, На небе звезды — и в палатах звезды. Потом Садко- купец, богатый гость* * * * * , Зазвал к себе на почестен пир Тыих мужиков новогородскиих И тыих настоятелей новогородскиих: Фому Назарьева и Луку Зиновьева. Все на пиру наедалися, Все на пиру напивалися, Похвальбами все похвалялися. Иной хвастает бессчетной золотой казной, Другой хвастает силой- удачей молодецкою, Который хвастает добрым конем, Который хвастает славным отчеством. Славным отчеством, молодым молодечеством, Умный хвастает старым батюшком, Безумный хвастает молодой женой. Говорят настоятели новогородские: - Все мы на пиру наедалися, Все на почестном напивалися, Похвальбами все похвалялися. Что же у нас Садко ничем не похвастает? Что у нас Садко ничем не похваляется? Говорит Садко- купец, богатый гость: - А чем мне, Садку, хвастаться, Чем мне, Садку, пахвалятися? У меня ль золота казна не тощится, Цветно платьице не носится, Дружина хоробра не изменяется. А похвастать — не похвастать бессчетной золотой казной: На свою бессчётну золоту казну Повыкуплю товары новогородские, Худые товары и добрые! Не успел он слова вымолвить, Как настоятели новогородскке Ударили о велик заклад, О бессчетной золотой казне, О денежках тридцати тысячах: Как повыкупить Садку товары новогородские, Худые товары и добрые, Чтоб в Нове- граде товаров в продаже боле не было. Ставал Садко на другой день раным- рано, Будил свою дружину хоробрую, Без счёта давал золотой казны И распускал дружину по улицам торговыим, А сам- то прямо шёл в гостиный ряд, Как повыкупил товары новогородские, Худые товары и добрые, На свою бессчётну золоту казну. На другой день ставал Садко раным- рано, Будил свою дружину хоробрую, Без счёта давал золотой казны И распускал дружину по улицам торговыим, А сам- то прямо шёл в гостиный ряд: Вдвойне товаров принавезено, Вдвойне товаров принаполнено На тую на славу на великую новогородскую. Опять выкупал товары новогородские, Худые товары и добрые, На свою бессчётну золоту казну. На третий день ставал Садко раным- рано, Будил свою дружину хоробрую, Без счёта давал золотой казны И распускал дружину по улицам торговыим, А сам- то прямо шёл в гостиный ряд: Вдвойне товаров принавезено, Вдвойне товаров принаполнено На тую на славу на великую новогородскую. Опять выкупал товары новогородские, Худые товары и добрые, На свою бессчетну золоту казну. На третий день ставал Садко раным- рано, Будил свою дружину хоробрую, Без счета давал золотой казны И распускал дружину по улицам торговыим, А сам- то прямо шел в гостиный ряд: Втройне товаров принавезено, Втройне товаров принаполнено, Подоспели товары московские На тую на великую на славу новогородскую. Как тут Садко пораздумался: " Не выкупить товара со всего бела света: Еще повыкуплю товары московские, Подоспеют товары заморские. Не я, видно, купец богат новогородский- Побогаче меня славный Новгород" . Отдавал он настоятелям новогородскиим Денежек он тридцать тысячей. На свою бессчетну золоту казну Построил Садко тридцать кораблей, Тридцать кораблей, тридцать черлёныих; На те на корабли на черлёные Свалил товары новогородские, Поехал Садко по Волхову, Со Волхова во Ладожско, А со Ладожска во Неву- реку, А со Невы- реки во сине море. Как поехал он по синю морю, Воротил он в Золоту Орду, Продавал товары новогородские, Получал барыши великие, Насыпал бочки- сороковки красна золота, чиста серебра, Поезжал назад во Новгород, Поезжал он по синю морю. На синем море сходилась погода сильная, Застоялись черлёны корабли на синем море: А волной- то бьёт, паруса рвёт, Ломает кораблики черлёные; А корабли нейдут с места на синем море. Говорит Садко- купец, богатый гость, Ко своей дружине ко хоробрые: - Ай же ты, дружинушка хоробрая! Как мы век по морю ездили, А морскому царю дани не плачивали: Видно, царь морской от нас дани требует, Требует дани во сине море. Ай же, братцы, дружина хоробрая! Взимайте бочку- сороковку чиста серебра, Спущайте бочку во сине море, - Дружина его хоробрая Взимала бочку чиста серебра, Спускала бочку во сине море; А волной- то бьёт, паруса рвёт, Ломает кораблики черлёные, А корабли нейдут с места на синем море. Тут его дружина хоробрая Брала бочку- сороковку красна золота, Спускала бочку во сине море: А волной- то бьёт, паруса рвёт, Ломает кораблики черлёные, А корабли все нейдут с места на синем море. Говорит Садко- купец, богатый гость: - Видно, царь морской требует Живой головы во сине море. Делайте, братцы, жеребья вольжаны, Я сам сделаю на красноем на золоте, Всяк свои имена подписывайте, Спускайте жеребья на сине море: Чей жеребий ко дну пойдет, Таковому идти в сине море. Делали жеребья вольжаны, А сам Садко делал на красноем на золоте, Всяк свое имя подписывал, Спускали жеребья на сине море. Как у всей дружины хоробрые Жеребья гоголем по воде плывут, А у Садка- купца- ключом на дно. Говорит Садко- купец, богатый гость: - Ай же братцы, дружина хоробрая! Этыя жеребья неправильны: Делайте жеребья на красноем на золоте, А я сделаю жеребий вольжаный. Делали жеребья на красноем на золоте, А сам Садко делал жеребий вольжаный. Всяк свое имя подписывал, Спускали жеребья на сине море: Как у всей дружины хоробрые Жеребья гоголем по зоде плывут, А у Садка- купца- ключом на дно. Говорит Садко- купец, богатый гость: - Ай же братцы, дружина хоробрая! Видно, царь морской требует Самого Садка богатого в сине море. Несите мою чернилицу вальяжную, Перо лебединое, лист бумаги гербовый. Несли ему чернилицу вальяжную, Перо лебединое, лист бумаги гербовый, Он стал именьице отписывать: Кое именье отписывал божьим церквам, Иное именье нищей братии, Иное именьице молодой жене, Остатное именье дружине хороброей. Говорил Садко- купец, богатый гость: - Ай же братцы, дружина хоробрая! Давайте мне гусельки яровчаты, Поиграть- то мне в остатнее: Больше мне в гусельки не игрывати. Али взять мне гусли с собой во сине море? Взимает он гусельки яровчаты, Сам говорит таковы слова: - Свалите дощечку дубовую на воду: Хоть я свалюсь на доску дубовую, Не столь мне страшно принять смерть во синен море. Свалили дощечку дубовую на воду, Потом поезжали корабли по синю морю, Полетели, как черные вороны. Остался Садко на синем море. Со тоя со страсти со великие Заснул на дощечке на дубовоей. Проснулся Садко во синем море, Во синем море на самом дне, Сквозь воду увидел пекучись красное солнышко, Вечернюю зорю, зорю утреннюю. Увидел Садко: во синем море Стоит палата белокаменная. Заходил Садко в палату белокаменну: Сидит в палате царь морской, Голова у царя как куча сенная. Говорит царь таковы слова: - Ай же ты, Садко- купец, богатый гость! Век ты, Садко, по морю езживал, Мне, царю, дани не плачивал, А нонь весь пришел ко мне во подарочках. Скажут, мастер играть в гусельки яровчаты; Поиграй же мне в гусельки яровчаты. Как начал играть Садко в гусельки яровчаты, Как начал плясать царь морской во синем море, Как расплясался царь морской. Играл Садко сутки, играл и другие Да играл еще Садко и третии- А все пляшет царь морской во синем море. Во синем море вода всколыбалася, Со желтым песком вода смутилася, Стало разбивать много кораблей на синем море, Стало много гибнуть именьицев, Стало много тонуть людей праведныих. Как стал народ молиться Миколе Можайскому, Как тронуло Садка в плечо во правое: - Ай же ты, Садко новогородский! Полно играть в гуселышки яровчаты! - Обернулся, глядит Садко новогородскиий: Ажно стоит старик седатыий. Говорил Садко новогородский: - У меня воля не своя во синем море, Приказано играть в гусельки яровчаты. Говорит старик таковы слова: - А ты струночки повырывай, А ты шпенёчки повыломай, Скажи: " У меня струночек не случилося, А шпенёчков не пригодилося, Не во что больше играть, Приломалися гусельки яровчаты" . Скажет тебе царь морской: " Не хочешь ли жениться во синем море На душечке на красной девушке? " Говори ему таковы слова: " У меня воля не своя во синем море" . Опять скажет царь морской: " Ну, Садко, вставай поутру ранёшенько, Выбирай себе девицу- красавицу" . Как станешь выбирать девицу- красавицу, Так перво триста девиц пропусти, А друго триста девиц пропусти, И третье триста девиц пропусти; Позади идёт девица- красавица, Красавица девица Чернавушка, Бери тую Чернаву за себя замуж. . . Будешь, Садко, во Нове- граде. А на свою бессчётну золоту казну Построй церковь соборную Миколе Можайскому. Садко струночки во гусельках повыдернул, Шпенёчки во яровчатых повыломал. Говорит ему царь морской: - Ай же ты, Садко новогородскиий! Что же не играешь в гусельки яровчаты? - У меня струночки во гусельках выдернулись, А шпенёчки во яровчатых повыломались, А струночек запасных не случилося, А шпенёчков не пригодилося. Говорит царь таковы слова: - Не хочешь ли жениться во синем море На душечке на красной девушке? - Говорит ему Садко новогородскиий: - У меня воля не своя во синем море. - Опять говорит царь морской: - Ну, Садко, вставай поутру ранёшенько, Выбирай себе девицу- красавицу. Вставал Садко поутру ранёшенько, Поглядит: идет триста девушек красныих. Он перво триста девиц пропустил, И друго триста девиц пропустил, И третье триста девиц пропустил; Позади шла девица- красавица, Красавица девица Чернавушка, Брал тую Чернаву за себя замуж. Как прошел у них столованье почестен пир Как ложился спать Садко во перву ночь, Как проснулся Садко во Нове- граде, О реку Чернаву на крутом кряжу, Как поглядит- ажно бегут Его черленые корабли по Волхову Поминает жена Садка со дружиной во синем море: - Не бывать Садку со синя моря! - А дружина поминает одного Садка: - Остался Садко во синем море! А Садко стоит на крутом кряжу, Встречает свою дружинушку со Волхова Тут его дружина сдивовалася: - Остался Садко во синем море! Очутился впереди нас во Нове- граде, Встречает дружину со Волхова! Встретил Садко дружину хоробрую И повел во палаты белокаменны. Тут его жена зрадовалася, Брала Садка за белы руки, Целовала во уста во сахарные. Начал Садко выгружать со черлёных со кораблей Именьице- бессчётну золоту казну. Как повыгрузил со черлёныих кораблей, Состроил церкву соборную Миколе Можайскому. Не стал больше ездить Садко на сине море, Стал поживать Садко во Нове- граде. Лиса и козел Бежала лиса, на ворон зазевалась, — и попала в колодец. Воды в колодце было немного: утонуть нельзя, да и выскочить тоже. Сидит лиса, горюет. Идет козел, умная голова; идет, бородищей трясет, рожищами мотает; заглянул, от нечего делать, в колодец, увидел там лису и спрашивает: — Что ты там, лисонька, поделываешь? — Отдыхаю, голубчик, — отвечает лиса. — Там наверху жарко, так я сюда забралась. Уж как здесь прохладно да хорошо! Водицы холодненькой — сколько хочешь. А козлу давно пить хочется. — Хороша ли вода- то? — спрашивает козел. — Отличная! — отвечает лиса. — Чистая, холодная! Прыгай сюда, коли хочешь; здесь обоим нам место будет. Прыгнул сдуру козел, чуть лисы не задавил, а она ему: — Эх, бородатый дурень! И прыгнуть- то не умел — всю обрызгал. Вскочила лиса козлу на спину, со спины на рога, да и вон из колодца. Чуть было не пропал козел с голоду в колодце; насилу- то его отыскали и за рога вытащили. Белый снег, пушистый в воздухе кружится И на землю тихо падает, ложится. И под утро снегом поле побелело, Точно пеленою все его одело. Темный лес что шапкой принакрылся чудной И заснул под нею крепко, непробудно… Божьи дни коротки, солнце светит мало, Вот пришли морозцы- и зима настала. Труженик- крестьянин вытащил санишки, Снеговые горы строят ребятишки. Уж давно крестьянин ждал зимы и стужи, И избу соломой он укрыл снаружи. Чтобы в избу ветер не проник сквозь щели, Не надули б снега вьюги и метели. Он теперь покоен- все кругом укрыто, И ему не страшен злой мороз, сердитый. Сторож Ю. И. Коваль У излучины реки Ялмы в старой баньке жил, между прочим, дядя Зуй. Жил он не один, а с внучкою Нюркой, и было у него всего что надо, - и куры и корова. - Свиньи вот только нету, - говорил дядя Зуй. - А на что хорошему человеку свинья? Ещё летом дядя Зуй накосил в лесу травы и сметал стожок сена; но не просто сметал- хитро: поставил стог не на землю, как все делают, а прямо на сани, чтоб сподручней было зимой сено из лесу вывезти. А когда наступила зима, дядя Зуй про то сено забыл. —Дед, - говорит Нюрка, - ты что ж сено- то из лесу не везёшь? Ай позабыл? —Какое сено? - удивился дядя Зуй, а после хлопнул себя по лбу и побежал к председателю лошадь просить. Лошадь председатель дал хорошую, крепкую. На ней дядя Зуй скоро до места добрался. Смотрит- стожок его снегом занесён. Стал он вокруг саней ногой раскидывать, оглянулся потом- нет лошади: ушла, проклятая! Побежал вдогонку- догнал- а лошадь не идёт к стогу, упирается. «С чего бы это она, - подумал дядя Зуй, - упирается- то? » Наконец- таки запряг её дядя Зуй в сани. - Но- о- о! Чмокает дядя Зуй губами, кричит, а лошадь ни с места- полозья к земле крепко примёрзли. Пришлось по ним топориком укнуть- сани тронулись, а на них стожок. Так и едет, как в лесу стоял. Дядя Зуй с боку идёт, на лошадь губами чмокает. К обеду добрались до дома, дядя Зуй стал распрягать. —Ты чего, Зуюшко, привёз- то? - кричит ему Пантелеевна. —Сено, Пантелеевна. Чего ж иное? —А на возу- то у тебя кто? Глянул дядя Зуй и как стоял, так и сел в снег. Страшная какая- то, кривая да мохнатая морда выставилась с воза-  медведь! «Рру- у- у! . . » Медведь зашевелился на возу, наклонил стог набок и вывалился в снег. Тряхнул башкой, схватил в зубы снегу и в лес побежал. - Стой! - закричал дядя Зуй. - Держи его, Пантелеевна! Рявкнул медведь и пропал в ёлочках. Стал народ собираться. Охотники пришли, и я, конечно, с ними. Толпимся мы, разглядываем медвежьи следы. Паша- охотник говорит: —Вот какую берлогу себе придумал- Зуев стожок. А Пантелеевна кричит- пугается: —Как же он тебя, Зуюшко, не укусил? . . - Да- а, - сказал дядя Зуй, - будет теперь сено медвежатиной разить. Его, наверно, и корова- то в рот не возьмёт. Юрий Иосифович Коваль Первая рыбка. Пермяк Евгений Андреевич Юра жил в большой и дружной семье. Все в этой семье работали. Только один Юра не работал. Ему всего пять лет было. Один раз поехала Юрина семья рыбу ловить и уху варить. Много рыбы поймали и всю бабушке отдали. Юра тоже одну рыбку поймал. Ерша. И тоже бабушке отдал. Для ухи. Сварила бабушка уху. Вся семья на берегу вокруг котелка уселась и давай уху нахваливать: — От того наша уха вкусна, что Юра большущего ерша поймал. Потому наша уха жирна да навариста, что ершище жирнее сома. А Юра хоть и маленький был, а понимал, что взрослые шутят. Велик ли навар от крохотного ершишки? Но он всё равно радовался. Радовался потому, что в большой семейной ухе была и его маленькая рыбка. КОНЕЦ Владимир Сутеев Палочка- выручалочка Шёл Ёжик домой. По дороге нагнал его Заяц, и пошли они вместе. Вдвоём дорога вдвое короче. До дома далеко- идут, разговаривают. А поперёк дороги палка лежала. За разговором Заяц её не заметил- споткнулся, чуть было не упал. - Ах ты! . . - рассердился Заяц. Наподдал палку ногой, и она далеко в сторону отлетела. А Ёжик поднял палку, закинул её себе на плечо и побежал догонять Зайца. Увидел Заяц у Ежа палку, удивился: - Зачем тебе палка? Что в ней толку? - Эта палка не простая, - объяснил Ёжик, - Это палочка- выручалочка. Заяц в ответ только фыркнул. Пошли они дальше и дошли до ручья. Заяц одним прыжком перескочил через ручей и крикнул уже с другого берега: - Эй, Колючая Голова, бросай свою палку, тебе с нею сюда не перебраться! Ничего не ответил Ёжик, отступил немного назад, разбежался, воткнул на бегу палку в середину ручья, одним махом перелетел на другой берег и стал рядом с Зайцем как ни в чём не бывало. Заяц от удивления даже рот разинул: - Здорово ты, оказывается, прыгаешь! - Я прыгать совсем не умею, - сказал Ёжик, - это палочка- выручалочка- через- всё- скакалочка мне помогла. Пошли дальше. Прошли немного и вышли к болоту. Заяц с кочки на кочку прыгает. Ёжик позади идёт, перед собой палкой дорогу проверяет. - Эй, Колючая Голова, что ты там плетёшься еле- еле? Наверно, твоя палка. . . Не успел Заяц договорить, как сорвался с кочки и провалился в трясину по самые уши. Вот- вот захлебнётся и утонет. Перебрался Ёжик на кочку, поближе к Зайцу, и кричит: - Хватайся за палку! Да покрепче! Ухватился Заяц за палку. Ёжик изо всех сил дёрнул и вытянул своего друга из болота. Когда выбрались на сухое место, Заяц говорит Ежу: - Спасибо тебе, Ёжик, спас ты меня. - Что ты! Это палочка- выручалочка- из- беды- вытяга- лочка! Пошли дальше и у самой опушки большого тёмного леса увидели на земле птенчика. Он выпал из гнезда и жалобно пищал, а родители кружились над ним, не зная, что делать. - Помогите, помогите! - чирикали они. Гнездо высоко- никак не достанешь. Ни Ёж, ни Заяц по деревьям лазать не умеют. А помочь надо. Думал Ёжик, думал и придумал. - Становись лицом к дереву! - скомандовал он Зайцу. Заяц стал лицом к дереву. Ёжик посадил птенца на кончик своей палки, залез с ней Зайцу на плечи, поднял как мог палку и достал почти до самого гнезда. Птенчик ещё раз пискнул и прыгнул прямо в гнездо. Вот обрадовались его папа и мама! Вьются вокруг Зайца и Ежа, чирикают: - Спасибо, спасибо, спасибо! А Заяц говорит Ежу: - Молодец, Ёжик! Хорошо придумал! - Что ты! Это всё палочка- выруча- лочка- наверх- поднималочка! Вошли в лес. Чем дальше идут, тем лес гуще, темнее. Страшно Зайцу. А Ёжик виду не подаёт: идёт впереди, палкой ветки раздвигает. И вдруг из- за дерева прямо на них огромный Волк выскочил, загородил дорогу, зарычал: - Стой! Остановились Заяц с Ежом. Волк облизнулся, лязгнул зубами и сказал: - Тебя, Ёж, я не трону, ты колючий, а вот тебя, Косой, целиком съем, с хвостом и ушами! Задрожал Зайчик от страха, побелел весь, как в зимнюю пору, бежать не может: ноги к земле приросли. Закрыл глаза- сейчас его Волк съест. Только Ёжик не растерялся: размахнулся своей палкой и что есть силы огрел Волка по спине. Взвыл Волк от боли, подпрыгнул- и бежать! . . Так и убежал, ни разу не обернувшись. - Спасибо тебе, Ёжик, ты меня теперь и от Волка спас! - Это палочка- выручалочка- по- врагу- ударялочка, - ответил Ёжик. Пошли дальше. Прошли лес и вышли на дорогу. А дорога тяжёлая, в гору идёт. Ёжик впереди топает, на палочку опирается, а бедный Заяц отстал, чуть не падает от усталости. До дома совсем близко, а Заяц дальше идти не может. - Ничего, - сказал Ёжик, - держись за мою палочку. Ухватился Заяц за палку, и потащил его Ёжик в гору. И показалось Зайцу, будто идти легче стало. - Смотри- ка, - говорит он Ежу, - твоя палочка- выручалочка и на этот раз мне помогла. Так и привёл Ёжик Зайца к нему домой, а там давно его поджидала Зайчиха с зайчатами. Радуются встрече, а Заяц и говорит Ежу: - Кабы не эта твоя волшебная палочка- выручалочка, не видать бы мне родного дома. Усмехнулся Ёжик и говорит: - Бери от меня в подарок эту палочку, может быть, она тебе ещё пригодится. Заяц даже опешил: - А как же сам ты без такой волшебной палочки- выручалочки останешься? - Ничего, - ответил Ёжик, - палку всегда найти можно, а вот выручалку, - он постучал себя по лбу, - а выручалка- то вот она где! Тут всё понял Заяц: - Верно ты сказал: важна не палка, а умная голова да доброе сердце! Снегурочка Русская народная сказка или- были старик со старухой. Жили ладно, дружно. Всё бы хорошо, да одно горе- детей у них не было. Вот пришла зима снежная, намело сугробов до пояса, высыпали ребятишки на улицу поиграть, а старик со старухой на них из окна глядят да про своё горе думают. - А что, старуха, - говорит старик, - давай мы себе из снега дочку сделаем. - Давай, - говорит старуха. Надел старик шапку, вышли они на огород и принялись дочку из снега лепить. Скатали они снежный ком, ручки, ножки приладили, сверху снежную голову приставили. Вылепил старик носик, рот, подбородок. Глядь- a y Снегурочки губы порозовели, глазки открылись; смотрит она на стариков и улыбается. Потом закивала головкой, зашевелила ручками, ножками, стряхнула с себя снег- и вышла из сугроба живая девочка. Обрадовались старики, привели её в избу. Глядят на неё, не налюбуются. И стала расти у стариков дочка не по дням, а по часам; что ни день, то всё краше становится. Сама беленькая, точно снег, коса русая до пояса, только румянца нет вовсе. Не нарадуются старики на дочку, души в ней не чают. Растёт дочка и умная, и смышлёная, и весёлая. Со всеми ласковая, приветливая. И работа у Снегурочки в руках спорится, а песню запоёт- заслушаешься. Прошла зима. Начало пригревать весеннее солнышко. Зазеленела трава на проталинках, запели жаворонки. А Снегурочка вдруг запечалилась. - А что с тобой, дочка? - спрашивают старики. Что ты такая невесёлая стала? Иль тебе неможется? - Ничего, батюшка, ничего, матушка, я здорова. Вот и последний снег растаял, зацвели цветы на лугах, птицы прилетели. А Снегурочка день ото дня всё печальнее, всё молчаливее становится. От солнца прячется. Всё бы ей тень да холодок, а ещё лучше- дождичек. Раз надвинулась чёрная туча, посыпался крупный град. Обрадовалась Снегурочка граду, точно жемчугу перекатному. А как снова выглянуло солнышко и град растаял, Снегурочка заплакала, да так горько, словно сестра по родному брату. За весной лето пришло. Собрались девушки на гулянье в рощу, зовут Снегурочку: - Идём с нами, Снегурочка, в лес гулять, песни петь, плясать. Не хотелось Снегурочке в лес идти, да старуха её уговорила: - Пойди, дочка, повеселись с подружками! Пришли девушки со Снегурочкой в лес. Стали цветы собирать, венки плести, песни петь, хороводы водить. Только одной Снегурочке по- прежнему невесело. А как свечерело, набрали они хворосту, разложили костёр и давай друг за дружкой через огонь прыгать. Позади всех и Снегурочка встала. Побежала она в свой черёд за подружками. Прыгнула над огнём и вдруг растаяла, обратилась в белое облачко. Поднялось облачко высоко и пропало в небе. Только и услышали подружки, как позади простонало что- то жалобно: " Ау! " Обернулись они- а Снегурочки нет. Стали они кликать её: - Ау, ау, Снегурушка! Только эхо им в лесу откликнулось. . . - 451485- 65341500 Сочинение по картине Крымова зимний вечер Сочинение по картине Крымова зимний вечер Описание темы: на дворе зимнее и довольно холодное время, когда на улице сильный мороз, а окошки домов пропускают сквозь себя уютный теплый свет. Художественное описание картины Крымова “Зимний вечер”. Простое сочинение Передо мной картина Н. Крымова “Зимний вечер“. Разглядываю её, и всё изображённое на ней кажется мне знакомым. На большей части картины художник изобразил снег. Пушистый, густой, снег лежит везде: на земле, на крышах домов, он почти скрывает под собой небольшие кустики и бурьян на переднем плане. Мне кажется, что Н. П. Крымову важно было подчеркнуть обилие снега, потому что именно снег – это главная примета русской зимы. Художник изобразил зимний вечер на своей картине. На закате снежное пространство уже не блестит, краски приглушены. Солнце скрывается за горизонтом, его последние лучи меняют цвет снега. В тени он синеватый, и его хорошо видно, какой он глубокий и пышный. Там, куда ещё достают солнечные лучи, снег выглядит розоватым. Тропинки, протоптанные в снегу, заметны издали. Их глубина показывает нам, что зима уже вступила в свои права, снег до этого шёл уже довольно долго. В центральной части полотна мы видим картину, привычную для деревенской жизни: люди возвращаются домой, стараясь успеть зайти в жилища до темноты. По узкой тропинке двое взрослых идут с ребёнком в деревню, чуть сзади в том же направлении движется ещё один человек. По дороге в деревню едут двое запряжённых лошадьми саней, на которых нагружены большие копны сена, лошадьми управляет возчик. Фигуры людей не прорисованы чётко, они маленькие и почти бесформенные, потому что люди одеты по- зимнему и расположены не на переднем плане. На границе вечернего света и тени сидят чёрные птицы. Они не летают, наверное, в такой холод, берегут силы. Я хорошо представляю их редкие крики, в зимней тишине они бывают далеко слышны. Добежали до вечера Э. Мошковская Мы бежали и спешили, Потому что быстро жили! Мы бежали и скакали, И с утра не отдыхали, И поели На бегу, И попили На скаку, Запыхались, Спотыкались, Утомились, Удивились: Добежали мы до ВЕЧЕРА, Видим — дальше делать нечего: В небе звёздочка зажглась, Надо жить Не торопясь. . С. Маршак «Тает месяц молодой» Тает месяц молодой. Гаснут звезды чередой. Из распахнутых ворот Солнце красное идёт. Солнце за руку ведёт Новый день и Новый год! Сказка Конек- горбунок За горами, за лесами, За широкими морями, Против неба — на земле Жил старик в одном селе. У старинушки три сына: Старший умный был детина, Средний сын и так и сяк, Младший вовсе был дурак. Братья сеяли пшеницу Да возили в град- столицу: Знать, столица та была Недалече от села. Там пшеницу продавали, Деньги счетом принимали И с набитою сумой Возвращались домой. Мп3 сказка. Петушок- золотой гребешок Жили- были кот, дрозд да петушок — золотой гребешок. Жили они в лесу, в избушке. Кот да дрозд ходят в лес дрова рубить, а петушка одного оставляют. Уходят — строго наказывают: — Мы пойдем далеко, а ты оставайся домовничать, да голоса не подавай; когда придет лиса, в окошко не выглядывай. Проведала лиса, что кота и дрозда дома нет, прибежала к избушке, села под окошко и запела: — Петушок, петушок, Золотой гребешок, Масляна головушка, Шелкова бородушка, Выгляни в окошко, Дам тебе горошку. Петушок и выставил головку в окошко. Лиса схватила его в когти, понесла в свою нору. Закричал петушок: — Несет меня лиса За темные леса, За быстрые реки, За высокие горы. . . Кот и дрозд, спасите меня! . . Кот и дрозд услыхали, бросились в погоню и отняли у лисы петушка. В другой раз кот и дрозд пошли в лес дрова рубить и опять наказывают: — Ну, теперь, петух, не выглядывай в окошко, мы еще дальше пойдем, не услышим твоего голоса. Они ушли, а лиса опять прибежала к избушке и запела: — Петушок, петушок, Золотой гребешок, Масляна головушка, Шелкова бородушка, Выгляни в окошко, Дам тебе горошку. Петушок сидит помалкивает. А лиса — опять: — Бежали ребята, Рассыпали пшеницу, Курицы клюют, Петухам не дают. . . Петушок и выставил головку в окошко: — Ко- ко- ко! Как не дают? ! Лиса схватила его в когти, понесла в свою нору. Закричал петушок: — Несет меня лиса За темные леса, За быстрые реки, За высокие горы. . . Кот и дрозд, спасите меня! . . Кот и дрозд услыхали, бросились в погоню. Кот бежит, дрозд летит. . . Догнали лису — кот дерет, дрозд клюет, и отняли петушка. Долго ли, коротко ли, опять собрались кот да дрозд в лес дрова рубить. Уходя, строго- настрого наказывают петушку: — Не слушай лисы, не выглядывай в окошко, мы еще дальше уйдем, не услышим твоего голоса. И пошли кот да дрозд далеко в лес дрова рубить. А лиса — тут как тут: села под окошечко и поет: — Петушок, петушок, Золотой гребешок, Масляна головушка, Шелкова бородушка, Выгляни в окошко, Дам тебе горошку. Петушок сидит помалкивает. А лиса — опять: — Бежали ребята, Рассыпали пшеницу, Курицы клюют, Петухам не дают. . . Петушок все помалкивает. А лиса — опять: — Люди бежали, Орехов насыпали, Куры- то клюют, Петухам не дают. . . Петушок и выставил головку в окошко: — Ко- ко- ко! Как не дают? ! Лиса схватила его в когти плотно, понесла в свою нору, за темные леса, за быстрые реки, за высокие горы. . . Сколько петушок ни кричал, ни звал — кот и дрозд не услышали его. А когда вернулись домой — петушка- то нет. Побежали кот и дрозд по лисицыным следам. Кот бежит, дрозд летит. . . Прибежали к лисицыной норе. Кот настроил гусельцы и давай натренькивать: — Трень, брень, гусельцы, Золотые струночки. . . Еще дома ли Лисафья- кума, Во своем ли теплом гнездышке? Лисица слушала, слушала и думает: «Дай- ка посмотрю — кто это так хорошо на гуслях играет, сладко напевает». Взяла да и вылезла из норы. Кот и дрозд ее схватили — и давай бить- колотить. Били и колотили, покуда она ноги не унесла. Взяли они петушка, посадили в лукошко и принесли домой. И с тех пор стали жить да быть, да и теперь живут. Чарушин Е. И. Рассказы о животных МЕДВЕДЬ Сидит медведь- сладкоежка, ест малину. Чавкает, урчит, причмокивает. Не по одной ягодке срывает, а весь куст целиком обсасывает — одни голые веточки остаются. Ну и жадный же ты, мишка! Ну и прожорливый! Смотри, объешься — живот заболит. Заяц. Чарушин Е. И. Рассказы о животных   Шуба у зайки тёплая- тёплая, белая- белая. Шуба зайку от мороза спасает и от охотника скрывает. Снег белый, да и зайка белый. Где такого заметишь! А пока разглядываешь да всматриваешься, зайка задаст стрекача, только его и видели. Сидит зайка — ветки обдирает, горькую кору гложет. Тёплого лета ждёт. Ведь летом раздолье — всякой еды вдоволь. Ешь — не хочу! Хочешь — пожуй сладкий клевер — кашку, хочешь — траву тимофеевку, любой цветочек с мёдом откуси. Не лазай только, зайка, в наш огород, не грызи капусту, не порть нашу морковку. Чарушин Е. И. Рассказы о животных РЫСЬ В тёмном лесу, у лесной тропинки, залёг зверь. Это рысь — кошка ростом с большую собаку. Хвост у неё короткий, уши с кисточками, шкура в пятнышках. Лежит рысь на толстом суку и ждёт. Не ходи под этим деревом — попадёшь в её когти. Она с дерева так и бросится на добычу! .    Кабан.  Чарушин Е. И. Рассказы о животных Это дикая свинья — кабан. Он бродит по лесам, похрюкивает. Дубовые жёлуди подбирает. Своим длинным рылом в земле роется. Своими кривыми клыками корни рвёт, наверх выворачивает — ищет, чего бы съесть. Недаром кабана секачом зовут. Он клыками и дерево подсечёт, как топором, он клыками и волка убьёт — будто саблей зарубит. Даже сам медведь и тот его побаивается. У страха глаза велики. Жили- были бабушка- старушка, внучка- хохотушка, курочка- клохтушка и мышка- норушка. Каждый день ходили они за водой. У бабушки были ведра большие, у внучки — поменьше, у курочки — с огурчик, у мышки — с наперсточек. Бабушка брала воду из колодца, внучка — из колоды, курочка — из лужицы, а мышка — из следа от поросячьего копытца. Назад идут, у бабушки вода трё- ё- х, плё- ё- х! У внучки — трёх! плёх! У курочки — трёх- трёх! плёх- плёх! У мышки — трёх- трёх- трёх! плёх- плёх- плёх! Вот раз наши водоносы пошли за водой. Воды набрали, идут домой через огород. А в огороде яблонька росла, и на ней яблоки висели. А под яблонькой зайка сидел. Налетел на яблоньку ветерок, яблоньку качнул, яблочко хлоп — и зайке в лоб! Прыгнул зайка, да прямо нашим водоносам под ноги. Испугались они, ведра побросали и домой побежали. Бабушка на лавку упала, внучка за бабку спряталась, курочка на печку взлетела, а мышка под печку схоронилась. Бабка охает: —   Ох! Медведище меня чуть не задавил! Внучка плачет: —   Бабушка, волк- то какой страшный на меня наскочил! Курочка на печке кудахчет: —   Ко- ко- ко! Лиса ведь ко мне подкралась, чуть не сцапала! А мышка из- под печки пищит: —   Котище- то какой усатый! Вот страху я натерпелась! А зайка в лес прибежал, под кустик лег и думает: «Вот страсти- то! Четыре охотника за мной гнались, и все с собаками; как только меня ноги унесли! » Верно говорят: «У страха глаза велики: чего нет, и то видят». Гадкий утенок Хорошо было за городом! Стояло лето. Золотилась рожь, зеленел овес, сено было сметано в стога; по зеленому лугу расхаживал длинноногий аист и болтал по- египетски- этому языку он выучился у матери. За полями и лугами тянулись большие леса, а в лесах были глубокие озера. Да, хорошо было за городом! Прямо на солнышке лежала старая усадьба, окруженная глубокими канавами с водой; от стен дома до самой воды рос лопух, да такой большой, что маленькие ребятишки могли стоять под самыми крупными листьями во весь рост. В чаще лопуха было глухо и дико, как в самом густом лесу, и вот там- то сидела на яйцах утка. Она должна была выводить утят, и ей это порядком надоело, потому что сидела она уже давно и ее редко навещали- другим уткам больше нравилось плавать по канавам, чем сидеть в лопухах да крякать с нею. Наконец яичные скорлупки затрещали. - Пип! Пип! - запищало внутри. Все яичные желтки ожили и высунули головки. - Кряк! Кряк! - сказала утка. Утята быстро выкарабкались из скорлупы и стали озираться кругом под зелеными листьями лопуха; мать не мешала им- зеленый цвет полезен для глаз. - Ах, как велик мир! - сказали утята. Еще бы! Тут было куда просторнее, чем в скорлупе. - Уж не думаете ли вы, что тут и весь мир? - сказала мать. - Какое там! Он тянется далеко- далеко, туда, за сад, в поле, но там я отроду не бывала! . . Ну что, все вы тут? И она встала. - Ах нет, не все. Самое большое яйцо целехонько! Да когда же этому будет конец! Я скоро совсем потеряю терпение. И она уселась опять. - Ну, как дела? - спросила старая утка, которая пришла ее навестить. - Да вот с одним яйцом никак не управлюсь, - сказала молодая утка. - Все не лопается. Зато посмотри- ка на малюток! Просто прелесть! Все, как один, - в отца. - А ну- ка покажи мне яйцо, которое не лопается, - сказала старая утка. - Наверняка это индюшечье яйцо. Вот точно так же и меня однажды провели. Ну и было же мне с этими индюшатами хлопот, скажу я тебе! Никак не могла заманить их в воду. Уж я и крякала, и толкала- не идут, да и только! Ну- ка, покажи яйцо. Так и есть! Индюшечье! Брось его да ступай учи деток плавать! - Посижу уж еще! - сказала молодая утка. - Столько сидела, что можно и еще посидеть. - Как угодно! - сказала старая утка и ушла. Наконец лопнуло и большое яйцо. - Пип! Пип! - пропищал птенец и вывалился из яйца. Но какой же он был большой и гадкий! Утка оглядела его. - Ужасно велик! - сказала она. - И совсем не похож на остальных! Уж не индюшонок ли это, в самом деле? Ну да в воде- то он у меня побывает, силой да загоню! На другой день погода стояла чудесная, зеленый лопух был залит солнцем. Утка со всею своею семьей отправилась к канаве. Бултых! - и она очутилась в воде. - Кряк! Кряк! - позвала она, и утята один за другим тоже побултыхались в воду. Сначала вода покрыла их с головой, но они сейчас же вынырнули и отлично поплыли вперед. Лапки у них так и работали, и даже некрасивый серый утенок не отставал от других. - Какой же это индюшонок? - сказала утка. - Вон как славно гребет лапками! И как прямо держится! Нет, мой он, мой родненький. . . Да он вовсе и не дурен, как посмотришь на него хорошенько. Ну, живо, живо за мной! Сейчас я введу вас в общество, представлю вас на птичьем дворе. Только держитесь ко мне поближе, чтобы кто- нибудь не наступил на вас, да берегитесь кошек! Скоро добрались и до птичьего двора. Батюшки! Что тут был за шум! Два утиных семейства дрались из- за одной головки угря, а кончилось тем, что головка досталась кошке. - Вот видите, как бывает на свете! - сказала утка и облизнула язычком клюв- она и сама была не прочь отведать угриной головки. - Ну- ну, шевелите лапками! - сказала она утятам. - Крякните и поклонитесь вон той старой утке! Она здесь знатнее всех. Она испанской породы и потому такая жирная. Видите, у нее на лапке красный лоскут. Как красиво! Это высшее отличие, какого только может удостоиться утка. Это значит, что ее не хотят потерять, - по этому лоскуту ее узнают и люди и животные. Ну, живо! Да не держите лапки вовнутрь! Благовоспитанный утенок должен выворачивать лапки наружу, как отец и мать. Вот так! Смотрите! Теперь наклоните голову и скажите: " Кряк! " Так они и сделали. Но другие утки оглядели их и сказали громко: - Ну вот, еще целая орава! Как будто нас мало было? А один- то какой безобразный! Уж его- то мы не потерпим! И сейчас же одна утка подлетела и клюнула его в затылок. - Оставьте его! - сказала утка- мать. - Ведь он вам ничего не сделал! - Положим, но он такой большой и странный! - ответила чужая утка. - Ему надо задать хорошенько. - Славные у тебя детки! - сказала старая утка с красным лоскутом на лапе. - Все славные, вот только один. . . Этот не удался! Хорошо бы его переделать! - Это никак невозможно, ваша милость! - ответила утка- мать. - Он некрасив, но у него доброе сердце. А плавает он не хуже, смею даже сказать- лучше других. Я думаю, со временем он выровняется и станет поменьше. Он слишком долго пролежал в яйце, оттого и не совсем удался. И она почесала у него в затылке и огладила перышки. - К тому же он селезень, а селезню красота не так уж нужна. Я думаю, он окрепнет и пробьет себе дорогу. - Остальные утята очень, очень милы! - сказала старая утка. - Ну, будьте как дома, а найдете угриную головку, можете принести ее мне. Вот утята и устроились как дома. Только бедного утенка, который вылупился позже всех и был такой безобразный, клевали, толкали и дразнили решительно все- и утки и куры. - Больно велик! - говорили они. А индейский петух, который родился со шпорами на ногах и потому воображал себя императором, надулся и, словно корабль на всех парусах, подлетел к утенку, поглядел на него и сердито залопотал; гребешок у него так и налился кровью. Бедный утенок просто не знал, что ему делать, куда деваться. И надо же ему было уродиться таким безобразным, что весь птичий двор смеется над ним! . . Так прошел первый день, а потом пошло еще хуже. Все гнали бедного утенка, даже братья и сестры сердито говорили ему: - Хоть бы кошка утащила тебя, несносный урод! А мать прибавляла: Глаза бы на тебя не глядели! Утки щипали его, куры клевали, а девушка, которая давала птицам корм, толкала ногою. Не выдержал утенок, перебежал двор- и через изгородь! Маленькие птички испуганно вспорхнули из кустов. " Это оттого, что я такой безобразный! " - подумал утенок, закрыл глаза и пустился дальше. Бежал- бежал, пока не очутился в болоте, где жили дикие утки. Усталый и печальный, пролежал он тут всю ночь. Утром дикие утки поднялись из гнезд и увидали нового товарища. - Это что за птица? - спросили они. Утенок вертелся и кланялся во все стороны, как умел. - Ну и страшилище ты! - сказали дикие утки. - Впрочем, нам все равно, только не думай породниться с нами. Бедняжка! Где уж ему было думать об этом! Только бы позволили ему посидеть в камышах да попить болотной водицы. Два дня провел он в болоте. На третий день явились два диких гусака. Они лишь недавно вылупились из яиц и поэтому очень важничали. - Слушай, дружище! - сказали они. - Ты такой урод, что, право, нравишься нам! Хочешь летать с нами и быть вольной птицей? Здесь поблизости есть другое болото, там живут хорошенькие дикие гуси- барышни. Они умеют говорить: " Га- га- га! " Ты такой урод, что, чего доброго, будешь иметь у них успех. Пиф! Паф! - раздалось вдруг над болотом, и оба гусака замертво упали в камыши; вода обагрилась их кровью. Пиф! Паф! - раздалось опять, и из камышей поднялась целая стая диких гусей. Пошла пальба. Охотники окружили болото со всех сторон; некоторые засели даже в нависших над болотом ветвях деревьев. Голубой дым облаками окутывал деревья и стлался над водой. По болоту бегали охотничьи собаки- шлеп! шлеп! Камыш и тростник так и качались из стороны в сторону. Бедный утенок был ни жив ни мертв от страха. Он хотел было спрятать голову под крыло, как вдруг прямо перед ним очутилась охотничья собака с высунутым языком и сверкающими злыми глазами. Она сунулась пастью к утенку, оскалила острые зубы и- шлеп! Шлеп! - побежала дальше. " Не тронула, - подумал утенок и перевел дух. - Уж видно, такой я безобразный, что даже собаке противно укусить меня! " И он притаился в камышах. Над головою его то и дело свистела дробь, раздавались выстрелы. Пальба стихла только к вечеру, но утенок долго еще боялся пошевелиться. Лишь через несколько часов он осмелился встать, огляделся и пустился бежать дальше по полям и лугам. Дул такой сильный ветер, что утенок еле- еле мог двигаться. К ночи добежал он до бедной избушки. Избушка до того обветшала, что готова была упасть, да не знала, на какой бок, потому и держалась. Ветер так и подхватывал утенка- приходилось упираться в землю хвостом. А ветер все крепчал. Тут утенок заметил, что дверь избушки соскочила с одной петли и висит так криво, что можно свободно проскользнуть через щель в избушку. Так он и сделал. В избушке жила старуха с котом и курицей. Кота она звала сыночком; он умел выгибать спину, мурлыкать и даже пускать искры, если погладить его против шерсти. У курицы были маленькие, коротенькие ножки, потому ее и прозвали Коротконожкой; она прилежно несла яйца, и старушка любила ее, как дочку. Утром чужого утенка заметили. Кот замурлыкал, курица заклохтала. - Что там? - спросила старушка, осмотрелась кругом и заметила утенка, но по слепоте приняла его за жирную утку, которая отбилась от дому. - Вот так находка! - сказала старушка. - Теперь у меня будут утиные яйца, если только это не селезень. Ну, да увидим, испытаем! И утенка приняли на испытание. Но прошло недели три, а яиц все не было. Настоящим хозяином в доме был кот, а хозяйкой- курица, и оба всегда говорили: - Мы и весь свет! Они считали самих себя половиной всего света, и притом лучшей половиной. Правда, утенок полагал, что можно быть на этот счет и другого мнения. Но курица этого не потерпела. - Умеешь ты нести яйца? - спросила она утенка. - Нет. - Так и держи язык на привязи! А кот спросил: - Умеешь ты выгибать спину, мурлыкать и пускать искры? - Нет. - Так и не суйся со своим мнением, когда говорят умные люди! И утенок сидел в углу нахохлившись. Вдруг вспомнились ему свежий воздух и солнышко, страшно захотелось поплавать. Он не выдержал и сказал об этом курице. - Да что с тобой? - спросила она. - Бездельничаешь, вот тебе блажь в голову и лезет! Неси- ка яйца или мурлычь, дурь- то и пройдет! - Ах, плавать так приятно! - сказал утенок. - Такое удовольствие нырять вниз головой в самую глубь! - Вот так удовольствие! - сказала курица. - Ты совсем c ума сошел! Спроси у кота- он умнее всех, кого я знаю, - нравится ли ему плавать и нырять. О себе самой я уж и не говорю! Спроси, наконец, у нашей старушки госпожи, умнее ее никого нет на свете! По- твоему, и ей хочется плавать или нырять? - Вы меня не понимаете, - сказал утенок. - Если уж мы не понимаем, так кто тебя и поймет! Ты что ж, хочешь быть умнее кота и хозяйки, не говоря уже обо мне? Не дури, а будь благодарен за все, что для тебя сделали! Тебя приютили, пригрели, ты попал в такое общество, в котором можешь кое- чему научиться. Но ты пустая голова, и разговаривать- то с тобой не стоит. Уж поверь мне! Я желаю тебе добра, потому и браню тебя. Так всегда узнаются истинные друзья. Старайся же нести яйца или научись мурлыкать да пускать искры! - Я думаю, мне лучше уйти отсюда куда глаза глядят, - сказал утенок. - Ну и ступай себе! - отвечала курица. И утенок ушел. Он плавал и нырял, но все животные попрежнему презирали его за безобразие. Настала осень. Листья на деревьях пожелтели и побурели; ветер подхватывал и кружил их по воздуху. Стало очень холодно. Тяжелые тучи сыпали на землю то град, то снег, а на изгороди сидел ворон и каркал от холода во все горло. Брр! Замерзнешь при одной мысли о таком холоде! Плохо приходилось бедному утенку. Раз, под вечер, когда солнышко еще сияло на небе, из кустов поднялась целая стая прекрасных больших птиц, утенок никогда еще не видал таких красивых: все белые как снег, с длинными, гибкими шеями. Это были лебеди. Издав странный крик, они всплеснули великолепными большими крыльями и полетели с холодных лугов в теплые края, за синее море. Высоко- высоко поднялись лебеди, а бедного утенка охватила непонятная тревога. Волчком завертелся он в воде, вытянул шею и тоже закричал, да так громко и странно, что сам испугался. Ах, он не мог оторвать глаз от этих прекрасных счастливых птиц, а когда они совсем скрылись из виду, нырнул на самое дно, вынырнул и был словно не в себе. Не знал утенок, как зовут этих птиц, куда они летят, но полюбил их, как не любил до сих пор никого на свете. Красоте их он не завидовал; ему и в голову не приходило, что он может быть таким же красивым, как они. Он был бы рад- радехонек, если б хоть утки не отталкивали его от себя. Бедный гадкий утенок! Зима настала холодная- прехолодная. Утенку приходилось плавать без отдыха, чтобы не дать воде замерзнуть совсем, но с каждой ночью полынья, в которой он плавал, становилась все меньше и меньше. Морозило так, что даже лед потрескивал. Без устали работал лапками утенок, но под конец совсем выбился из сил, замер и весь обмерз. Рано утром проходил мимо крестьянин. Он увидал утенка, разбил лед своими деревянными башмаками и отнес полумертвую птицу домой к жене. Утенка отогрели. Но вот дети вздумали поиграть с ним, а ему показалось, что они хотят обидеть его. Шарахнулся от страха утенок и угодил прямо в подойник с молоком. Молоко расплескалось. Хозяйка вскрикнула и взмахнула руками, а утенок между тем влетел в кадку с маслом, а оттуда- в бочонок с мукой. Батюшки, на что он стал похож! Хозяйка кричала и гонялась за ним с угольными щипцами, дети бегали, сшибая друг друга с ног, хохотали и визжали. Хорошо еще, дверь была открыта, - утенок выскочил, кинулся в кусты, прямо на свежевыпавший снег, и долго- долго лежал там почти без чувств. Было бы слишком печально описывать все беды и несчастья утенка за эту суровую зиму. Когда же солнышко опять пригрело землю своими теплыми лучами, он лежал в болоте, в камышах. Запели жаворонки. Пришла весна! Утенок взмахнул крыльями и полетел. Теперь в крыльях его гудел ветер, и они были куда крепче прежнего. Не успел он опомниться, как очутился в большом саду. Яблони стояли в цвету; душистая сирень склоняла свои длинные зеленые ветви над извилистым каналом. Ах, как тут было хорошо, как пахло весною! И вдруг из чащи тростника выплыли три чудных белых лебедя. Они плыли так легко и плавно, точно скользили по воде. Утенок узнал прекрасных птиц, и его охватила какая- то непонятная грусть. - Полечу- ка к ним, к этим величавым птицам. Они, наверное, заклюют меня насмерть за то, что я, такой безобразный, осмелился приблизиться к ним. Но пусть! Лучше погибнуть от их ударов, чем сносить щипки уток и кур, пинки птичницы да терпеть холод и голод зимою! И он опустился на воду и поплыл навстречу прекрасным лебедям, которые, завидя его, тоже поплыли к нему. - Убейте меня! - сказал бедняжка и низко опустил голову, ожидая смерти, но что же увидел он в чистой, как зеркало, воде? Свое собственное отражение. Но он был уже не гадким темно- серым утенком, а лебедем. Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца! Теперь он был рад, что перенес столько горя и бед, - он мог лучше оценить свое счастье и окружавшее его великолепие. А большие лебеди плавали вокруг и гладили его клювами. В сад прибежали маленькие дети. Они стали бросать лебедям хлебные крошки и зерна, а самый младший закричал: - Новый прилетел! И все остальные подхватили: - Новый, новый! Дети хлопали в ладоши и плясали от радости, а потом побежали за отцом и матерью и опять стали бросать в воду крошки хлеба и пирожного. Все говорили: - Новый лебедь лучше всех! Он такой красивый и молодой! И старые лебеди склонили перед ним голову. А он совсем смутился и спрятал голову под крыло, сам не зная зачем. Он был очень счастлив, но нисколько не возгордился- доброе сердце не знает гордости; ему вспоминалось то время, когда все смеялись над ним и гнали его. А теперь все говорят, что он самый прекрасный среди прекрасных птиц. Сирень склоняла к нему в воду свои душистые ветви, солнышко светило так тепло, так ярко. . . И вот крылья его зашумели, стройная шея выпрямилась, а из груди вырвался ликующий крик: - Нет, о таком счастье я и не мечтал, когда был еще гадким утенком! НАША АРМИЯ. С. Михалков Танк в реке не ищет броду, Он бесстрашно входит в воду, Переваливает ямы, Под себя деревья гнет, Если надо ехать прямо, Едет прямо, Не свернет! * * * Наши кони чисты, Наши кони быстры, Наши сабли остры, Мы – кавалеристы. Приспособился Бианки рассказ с иллюстрациями Конец формы Поздней осенью медведь выбрал себе место для берлоги на склоне холма, заросшего частым ельничком. Надрал когтями узкие полоски еловой коры, сложил их в яму на холме и сверху накидал мягкого мху. Подгрыз ёлочки вокруг ямы так, что они образовали над ней шалаш. Залез туда и заснул спокойно. Но не прошло и месяца, как лайки нашли его берлогу, и он едва успел убежать от охотника. Пришлось лечь прямо на снегу, на слуху. Но и тут его разыскали охотники, и опять он чуть спасся. И вот спрятался мишка в третий раз, да так, что никому и в голову не пришло, где его надо искать.   Только весной обнаружилось, что он отлично выспался высоко на дереве. Ствол этого дерева был когда- то сломан бурей. А верхние ветки его росли прямо вверх, в небо. Они образовали вокруг сломанного ствола как бы огромную корзину. Летом орёл натаскал сюда хворосту и мягкой подстилки, вывел здесь птенцов и улетел. А зимой догадался забраться в это гигантское гнездо потревоженный в своей берлоге медведь.   Воробьишкина весна Песенка под окном Весной в лесах и полях поют мастера песен: соловьи, жаворонки. Люди слушают их, затаив дыхание. Я много знаю птичьих песен. Услышу- и сразу скажу, кто поёт. А нынче вот не угадал. Проснулся я рано- рано. Вдруг слышу: за окном, за занавеской, птичка какая- то завозилась в кустах. Потом голосок, но такой приятный, будто две хрусталинки ударились друг о друга. А потом просто по- воробьиному: " Чив! Чив! " Хрусталинкой- воробьём, воробьём- хрусталинкой. Да всё горячей, всё быстрей, всё звонче! Перебирал я в памяти все птичьи песни- нет, не слыхал такой никогда. А птичка- невидимка не унимается: хрусталинкой- воробьём, воробьём хрусталинкой! Тут уж и под тёплым одеялом не улежишь! Вскочил я, отдёрнул занавеску и вижу: сидит на кусте обыкновенный воробей! Старый знакомый! Чив Щипаный Затылок. Он всю зиму летал ко мне на подоконник за крошками. Но сейчас Чив не один, а с подружкой. Подружка спокойно сидит и пёрышки чистит. А Чиву не сидится. Он чирикает во всё горло и как заводной скачет вокруг подружки с ветки на ветку- со ступеньки на ступеньку. Тонкие ветки бьются одна о другую и звенят хрусталинками. Потому звенят, что дождевая вода замёрзла на них тонкими сосульками. " Чив! " - воробей. " Дзень! " - сосулька. И так это выходит хорошо и здорово, ей- ей, не хуже, чем у заслуженных певцов- соловьёв и жаворонков. Воробьиные ночи Всю зиму воробей Чив прожил в старой печной трубе. Долго тянулись страшные зимние ночи: стрелял мороз, ветер тряс трубу и сыпал сверху ледяную крупку. Зябли ножки, иней вырастал на пёрышках. Великий день Каждый день выше солнце. Каждая ночь хоть на воробьиный скок, а короче. И вот пришёл он- Великий день: солнце поднялось так высоко, что заглянуло к Чиву в чёрную трубу. Сосулькина вода На крышах сосульки. Днём с сосулек капает вода. Это особая вода сосулькина. Чив очень любит сосулькину воду. Перегнётся с карниза и ловко подхватит клювом сосулькину капельку, похожую на капельку солнца. Напившись воды, Чив начинает так отчаянно прыгать и чирикать, что прохожие останавливаются, улыбаются и говорят: " Ожил курилка! " Кап! кап! Кусты набрякли водой. На каждой ветке гирлянды капель. Сядет воробей- сверкающий дождь! Нагнётся пить, а капелька из- под самого носа кап! Воробей к другой, другая- кап! Скок, скок воробей. Как, кап капельки. Весенний звон Схватил мороз. Каждая мокрая ветка оделась в ледяной чехольчик. Сел воробей на наклонный сучок- да и покатился вниз, как с горки. Синица тоже поскользнулась- повисла вниз головой. Ворона с лёту ухнула в самую гущину сучьев- вот наделала звону! Перекувырк Каждый день новость. В воздухе появились насекомые! Чив столбиком взлетел с крыши, схватил на лету жучишку и, сделав в воздухе перекувырк, опустился на трубу. Наелся Чив жуков и мух, и начали твориться с ним странные вещи. Он вдруг схватил за загривок своего старого друга Чирика и стал трепать его, как собака кошку. Чирик орал, дрыгал ножками, бил крылышками. Но Чив трепал его и трепал, пока не выдрал у него клок перьев. А всю зиму они были друзьями. И воду пили с одной сосульки. И отмывались в соседних лужах. Только вода после Чирика стала не чёрная, а рыжая. Потому что всю зиму Чирик спал в щели кирпичной трубы. А теперь всё пошло кувырком. Ступеньки Обвисшие ветви ивы похожи на зелёные волосы. На каждой волосинке узелки, узелки. Это почки. Дождевые капли скатываются по ветвям, весело прыгают с почки на почку. Так на одной ножке прыгают вниз по ступенькам ребята. Ива сверкает и улыбается. Василиса Прекрасная. мп3 сказка. Старик- годовик Литературная сказка Вышел старик- гадовнк. Стал он махать рукаваом и пускать птиц. Каждая птица со своим особым именем. Махнул старик- годовик к первый раз — и полетели первые три птицы. Повеял холод, мороз. Махнул старик- годовик второй раз- и полетела вторая тройка. Снег стал таять, на полях показались цветы. Махнул старик- годовик тритий раз- полетела третья тройка. Стало жарко, душно, знойно. Мужики стали жать рожь. Махнул старнк- годовик четвертый раз — и полетели ещё три птицы. Подул холодный ветер, посыпался частый дождь, залегли туманы. А птицы были не простые. У каждой птицы по четыре крыла. В каждом крыле по семи перьев. Каждое перо тоже со своим именем. Одна половина пера белая, другая — черная. Махнёт птица раз — станет светлым- светло, махнёт другой — станет темным- темно. Что это за птицы вылетели из рукава старика годовика? Какие это четыре крыла у каждой птицы? Какие семь перьев в каждом крыле? Что это значит, что у каждого пера одна половина белая, а другая- черная? Дюймовочка Жила- была женщина; очень ей хотелось иметь ребенка, да где его взять? И вот она отправилась к одной старой колдунье и сказала ей: - Мне так хочется иметь ребеночка; не скажешь ли ты, где мне его достать? - Отчего же! - сказала колдунья. - Вот тебе ячменное зерно; это не простое зерно, не из тех, что крестьяне сеют в поле или бросают курам; посади- ка его в цветочный горшок- увидишь, что будет! - Спасибо! - сказала женщина и дала колдунье двенадцать скиллингов; потом пошла домой, посадила ячменное зерно в цветочный горшок, и вдруг из него вырос большой чудесный цветок вроде тюльпана, но лепестки его были еще плотно сжаты, точно у нераспустившегося бутона. - Какой славный цветок! - сказала женщина и поцеловала красивые пестрые лепестки. Что- то щелкнуло, и цветок распустился. Это был точь- вточь тюльпан, но в самой чашечке на зеленом стульчике сидела крошечная девочка. Она была такая нежная, маленькая всего с дюйм ростом, ее и прозвали Дюймовочкой. Блестящая лакированная скорлупка грецкого ореха была ее колыбелькою, голубые фиалки- матрацем, а лепесток розы- одеяльцем; в эту колыбельку ее укладывали на ночь, а днем она играла на столе. На стол женщина поставила тарелку с водою, а на края тарелки положила венок из цветов; длинные стебли цветов купались в воде, у самого же края плавал большой лепесток тюльпана. На нем Дюймовочка могла переправляться с одной стороны тарелки на другую; вместо весел у нее были два белых конских волоса. Все это было прелесть как мило! Дюймовочка умела и петь, и такого нежного, красивого голоска никто еще не слыхивал! Раз ночью, когда она лежала в своей колыбельке, через разбитое оконное стекло пролезла большущая жаба, мокрая, безобразная! Она вспрыгнула прямо на стол, где спала под розовым лепестком Дюймовочка. - Вот и жена моему сынку! - сказала жаба, взяла ореховую скорлупу с девочкой и выпрыгнула через окно в сад. Там протекала большая, широкая река; у самого берега было топко и вязко; здесь- то, в тине, и жила жаба с сыном. У! Какой он был тоже гадкий, противный! Точь- в- точь мамаша. - Коакс, коакс, брекке- ке- кекс! - только и мог он сказать, когда увидал прелестную крошку в ореховой скорлупке. - Тише ты! Она еще проснется, пожалуй, да убежит от нас, - сказала старуха жаба. - Она ведь легче лебединого пуха! Высадим- ка ее посередине реки на широкий лист кувшинки- это ведь целый остров для такой крошки, оттуда она не сбежит, а мы пока приберем там, внизу, наше гнездышко. Вам ведь в нем жить да поживать. В реке росло множество кувшинок; их широкие зеленые листья плавали по поверхности воды. Самый большой лист был дальше всего от берега; к этому- то листу подплыла жаба и поставила туда ореховую скорлупу с девочкой. Бедная крошка проснулась рано утром, увидала, куда она попала, и горько заплакала: со всех сторон была вода, и ей никак нельзя было перебраться на сушу! А старая жаба сидела внизу, в тине, и убирала свое жилище тростником и желтыми кувшинками- надо же было приукрасить все для молодой невестки! Потом она поплыла со своим безобразным сынком к листу, где сидела Дюймовочка, что бы взять прежде всего ее хорошенькую кроватку и поставит в спальне невесты. Старая жаба очень низко присела в воде перед девочкой и сказала: - Вот мой сынок, твой будущий муж! Вы славно заживете с ним у нас в тине. - Коакс, коакс, брекке- ке- кекс! - только и мог сказать сынок. Они взяли хорошенькую кроватку и уплыли с ней, а девочка осталась одна- одинешенька на зеленом листе и горькогорько плакала, - ей вовсе не хотелось жить у гадкой жабы и выйти замуж за ее противного сына. Маленькие рыбки, которые плавали под водой, верно, видели жабу с сынком и слышали, что она говорила, потому что все повысунули из воды головки, чтобы поглядеть на крошку невесту. А как они увидели ее, им стало ужасно жалко, что такой миленькой девочке приходится идти жить к старой жабе в тину. Не бывать же этому! Рыбки столпились внизу, у стебля, на котором держался лист, и живо перегрызли его своими зубами; листок с девочкой поплыл по течению, дальше, дальше. . . Теперь уж жабе ни за что было не догнать крошку! Дюймовочка плыла мимо разных прелестных местечек, и маленькие птички, которые сидели в кустах, увидав ее, пели: - Какая хорошенькая девочка! А листок все плыл да плыл, и вот Дюймовочка попала за границу. Красивый белый мотылек все время порхал вокруг нее и наконец уселся на листок- уж очень ему понравилась Дюймовочка! А она ужасно радовалась: гадкая жаба не могла теперь догнать ее, а вокруг все было так красиво! Солнце так и горело золотом на воде! Дюймовочка сняла с себя пояс, одним концом обвязала мотылька, а другой привязала к своему листку, и листок поплыл еще быстрее. Мимо летел майский жук, увидал девочку, обхватил ее за тонкую талию лапкой и унес на дерево, а зеленый листок поплыл дальше, и с ним мотылек- он ведь был привязан и не мог освободиться. Ах, как перепугалась бедняжка, когда жук схватил ее и полетел с ней на дерево! Особенно ей жаль было хорошенького мотылечка, которого она привязала к листку: ему придется теперь умереть с голоду, если не удастся освободиться. Но майскому жуку и горя было мало. Он уселся с крошкой на самый большой зеленый лист, покормил ее сладким цветочным соком и сказал, что она прелесть какая хорошенькая, хоть и совсем непохожа на майского жука. Потом к ним пришли с визитом другие майские жуки, которые жили на том же дереве. Они оглядывали девочку с головы до ног, и жучки- барышни шевелили усиками и говорили: - У нее только две ножки! Жалко смотреть! - У нее нет усиков! - Какая у нее тонкая талия! Фи! Она совсем как человек! Как некрасиво! - сказали в один голос все жуки женского пола. Дюймовочка была премиленькая! Майскому жуку, который принес ее, она тоже очень понравилась сначала, а тут вдруг и он нашел, что она безобразна, и не захотел больше держать ее у себя- пусть идет куда хочет. Он слетел с нею с дерева и посадил ее на ромашку. Тут девочка принялась плакать о том, что она такая безобразная: даже майские жуки не захотели держать ее у себя! А на самом- то деле она была прелестнейшим созданием: нежная, ясная, точно лепесток розы. Целое лето прожила Дюймовочка о дна- одинешенька в лесу. Она сплела себе колыбельку и подвесила ее под большой лопушиный лист- там дождик не мог достать ее. Ела крошка сладкую цветочную пыльцу, а пила росу, которую каждое утро находила на листочках. Так прошли лето и осень; но вот дело пошло к зиме, длинной и холодной. Все певуньи птички разлетелись, кусты и цветы увяли, большой лопушиный лист, под которым жила Дюймовочка, пожелтел, весь засох и свернулся в трубочку. Сама крошка мерзла от холода: платьице ее все разорвалось, а она была такая маленькая, нежная- замерзай, да и все тут! Пошел снег, и каждая снежинка была для нее то же, что для нас целая лопата снега; мы ведь большие, а она была всего- то с дюйм! Она завернулась было в сухой лист, но он совсем не грел, и бедняжка сама дрожала как лист. Возле леса, куда она попала, лежало большое поле; хлеб давно был убран, одни голые, сухие стебельки торчали из мерзлой земли; для Дюймовочки это был целый лес. Ух! Как она дрожала от холода! И вот пришла бедняжка к дверям полевой мыши; дверью была маленькая дырочка, прикрытая сухими стебельками и былинками. Полевая мышь жила в тепле и довольстве: все амбары были битком набиты хлебными зернами; кухня и кладовая ломились от припасов! Дюймовочка стала у порога, как нищенка, и попросила подать ей кусочек ячменного зерна- она два дня ничего не ела! - Ах ты бедняжка! - сказала полевая мышь: она была, в сущности, добрая старуха. - Ступай сюда, погрейся да поешь со мною! Девочка понравилась мыши, и мышь сказала: - Ты можешь жить у меня всю зиму, только убирай хорошенько мои комнаты да рассказывай мне сказки- я до них большая охотница. И Дюймовочка стала делать все, что приказывала ей мышь, и зажила отлично. - Скоро, пожалуй, у нас будут гости, - сказала как- то полевая мышь. - Мой сосед обычно навещает меня раз в неделю. Он живет еще куда лучше меня: у него огромные залы, а ходит он в чудесной бархатной шубке. Вот если бы тебе удалось выйти за него замуж! Ты бы зажила на славу! Беда только, что он слеп и не может видеть тебя; но ты расскажи ему самые лучшие сказки, какие только знаешь. Но девочке мало было дела до всего этого: ей вовсе не хотелось выйти замуж за соседа- ведь это был крот. Он в самом деле скоро пришел в гости к полевой мыши. Правда, он носил черную бархатную шубку, был очень богат и учен; по словам полевой мыши, помещение у него было раз в двадцать просторнее, чем у нее, но он совсем не любил ни солнца, ни прекрасных цветов и отзывался о них очень дурно- он ведь никогда не видел их. Девочке пришлось петь, и она спела две песенки: " Майский жук, лети, лети" и" Бродит по лугам монах" , да так мило, что крот прямо- таки в нее влюбился. Но он не сказал ни слова- он был такой степенный и солидный господин. Крот недавно прорыл под землей длинную галерею от своего жилья к дверям полевой мыши и позволил мыши и девочке гулять по этой галерее сколько угодно. Крот просил только не пугаться мертвой птицы, которая лежала там. Это была настоящая птица, с перьями, с клювом; она, должно быть, умерла недавно, в начале зимы, и была зарыта в землю как раз там, где крот прорыл свою галерею. Крот взял в рот гнилушку- в темноте это ведь все равно, что свечка, - и пошел вперед, освещая длинную темную галерею. Когда они дошли до места, где лежала мертвая птица, крот проткнул своим широким носом в земляном потолке дыру, и в галерею пробился дневной свет. В самой середине галереи лежала мертвая ласточка; хорошенькие крылья были крепко прижаты к телу, лапки и головка спрятаны в перышки; бедная птичка, верно, умерла от холода. Девочке стало ужасно жаль ее, она очень любила этих милых птичек, которые целое лето так чудесно пели ей песенки, но крот толкнул птичку своей короткой лапой и сказал: - Небось не свистит больше! Вот горькая участь родиться пичужкой! Слава Богу, что моим детям нечего бояться этого! Этакая птичка только и умеет чирикать- поневоле замерзнешь зимой! - Да, да, правда ваша, умные слова приятно слышать, - сказала полевая мышь. - Какой прок от этого чириканья? Что оно приносит птице? Холод и голод зимой? Много, нечего сказать! Дюймовочка не сказала ничего, но когда крот с мышью повернулись к птице спиной, нагнулась к ней, раздвинула перышки и поцеловала ее прямо в закрытые глазки. " Может быть, эта та самая, которая так чудесно распевала летом! - подумала девочка. - Сколько радости доставила ты мне, милая, хорошая птичка! " Крот опять заткнул дыру в потолке и проводил дам обратно. Но девочке не спалось ночью. Она встала с постели, сплела из сухих былинок большой славный ковер, снесла его в галерею и завернула в него мертвую птичку; потом отыскала у полевой мыши пуху и обложила им всю ласточку, чтобы ей было потеплее лежать на холодной земле. - Прощай, миленькая птичка, - сказала Дюймовочка. - Прощай! Спасибо тебе за то, что ты так чудесно пела мне летом, когда все деревья были такие зеленые, а солнышко так славно грело! И она склонила голову на грудь птички, но вдруг испугалась- внутри что- то застучало. Это забилось сердечко птицы: она не умерла, а только окоченела от холода, теперь же согрелась и ожила. Осенью ласточки улетают в теплые края, а если которая запоздает, то от холода окоченеет, упадет замертво на землю, и ее засыплет холодным снегом. Девочка вся задрожала от испуга- птица ведь была в сравнении с крошкой просто великаном, - но все- таки собралась с духом, еще больше закутала ласточку, потом сбегала принесла листок мяты, которым закрывалась вместо одеяла сама, и покрыла им голову птички. На следующую ночь Дюймовочка опять потихоньку пробралась к ласточке. Птичка совсем уже ожила, только была еще очень слаба и еле- еле открыла глаза, чтобы посмотреть на девочку, которая стояла перед нею с кусочком гнилушки в руках, - другого фонаря у нее не было. - Благодарю тебя, милая крошка! - сказала больная ласточка. - Я так славно согрелась. Скоро я совсем поправлюсь и опять вылечу на солнышко. - Ах, - сказала девочка, - теперь так холодно, идет снег! Останься лучше в своей теплой постельке, я буду ухаживать за тобой. И Дюймовочка принесла птичке воды в цветочном лепестке. Ласточка попила и рассказала девочке, как поранила себе крыло о терновый куст и поэтому не смогла улететь вместе с другими ласточками в теплые края. Как упала на землю и. . . да больше она уж ничего не помнила и как попала сюда Всю зиму прожила тут ласточка, и Дюймовочка ухаживала за ней. Ни крот, ни полевая мышь ничего не знали об этом- они ведь совсем не любили птичек. Когда настала весна и пригрело солнышко, ласточка распрощалась с девочкой, и Дюймовочка ототкнула дыру, которую проделал крот. Солнце так славно грело, и ласточка спросила, не хочет ли девочка отправиться вместе с ней, - пускай сядет к ней на спину, и они полетят в зеленый лес! Но Дюймовочка не захотела бросить полевую мышь- она ведь знала, что старуха очень огорчится. - Нет, нельзя! - сказала девочка ласточке. - Прощай, прощай, милая добрая крошка! - сказала ласточка и вылетела на солнышко. Дюймовочка посмотрела ей вслед, и у нее даже слезы навернулись на глазах, - уж очень полюбилась ей бедная птичка. - Кви- вить, кви- вить! - прощебетала птичка и скрылась в зеленом лесу. Девочке было очень грустно. Ей совсем не позволяли выходить на солнышко, а хлебное поле так все заросло высокими толстыми колосьями, что стало для бедной крошки дремучим лесом. - Летом тебе придется готовить себе приданое! - сказала ей полевая мышь. Оказалось, что скучный сосед в бархатной шубе посватался за девочку. - Надо, чтобы у тебя всего было вдоволь, а там выйдешь замуж за крота и подавно ни в чем нуждаться не будешь! И девочке пришлось прясть по целым дням, а старуха мышь наняла четырех пауков для тканья, и они работали день и ночь. Каждый вечер крот приходил к полевой мыши в гости и все только и болтал о том, что вот скоро лету будет конец, солнце перестанет так палить землю, - а то она совсем уж как камень стала, - и тогда они сыграют свадьбу. Но девочка была совсем не рада: ей не нравился скучный крот. Каждое утро на восходе солнышка и каждый вечер на закате Дюймовочка выходила на порог мышиной норки; иногда ветер раздвигал верхушки колосьев, и ей удавалось увидеть кусочек голубого неба. " Как светло, как хорошо там, на воле! " - думала девочка и вспоминала о ласточке; ей очень хотелось бы повидаться с птичкой, но ласточки нигде не было видно: должно быть, она летала там, далеко- далеко, в зеленом лесу! К осени Дюймовочка приготовила все свое приданое. - Через месяц твоя свадьба! - сказала девочке полевая мышь. Но крошка заплакала и сказала, что не хочет выходить замуж за скучного крота. - Пустяки! - сказала старуха мышь. - Только не капризничай, а то я укушу тебя- видишь, какой у меня белый зуб? У тебя будет чудеснейший муж. У самой королевы нет такой бархатной шубки, как у него! Да и в кухне и в погребе у него не пусто! Благодари Бога за такого мужа! Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой. Теперь ей приходилось идти за ним в его нору, жить там, глубокоглубоко под землей, и никогда не выходить на солнце, - крот ведь терпеть его не мог! А бедной крошке было так тяжело навсегда распроститься с красным солнышком! У полевой мыши она все- таки могла хоть изредка любоваться на него. И Дюймовочка вышла взглянуть на солнце в последний раз. Хлеб был уже убран с поля, и из земли опять торчали одни голые, засохшие стебли. Девочка отошла от дверей подальше и протянула к солнцу руки: - Прощай, ясное солнышко, прощай! Потом она обняла ручонками маленький красный цветочек, который рос тут, и сказала ему: - Кланяйся от меня милой ласточке, если увидишь ее! - Кви- вить, кви- вить! - вдруг раздалось над ее головой. Дюймовочка подняла глаза и увидела ласточку, которая пролетала мимо. Ласточка тоже увидела девочку и очень обрадовалась, а девочка заплакала и рассказала ласточке, как ей не хочется выходить замуж за противного крота и жить с ним глубоко под землей, куда никогда не заглянет солнышко. - Скоро придет холодная зима, - сказала ласточка, - и я улетаю далеко- далеко, в теплые края. Хочешь лететь со мной? Ты можешь сесть ко мне на спину- только привяжи себя покрепче поясом, - и мы улетим с тобой далеко от гадкого крота, далеко за синие моря, в теплые края, где солнышко светит ярче, где всегда лето и цветут чудные цветы! Полетим со мной, милая крошка! Ты ведь спасла мне жизнь, когда я замерзала в темной, холодной яме. - Да, да, я полечу с тобой! - сказала Дюймовочка, села птичке на спину, уперлась ножками в ее распростертые крылья и крепко привязала себя поясом к самому большому перу. Ласточка взвилась стрелой и полетела над темными лесами, над синими морями и высокими горами, покрытыми снегом. Тут было страсть как холодно; Дюймовочка вся зарылась в теплые перья ласточки и только головку высунула, чтобы любоваться всеми прелестями, которые встречались в пути. Но вот и теплые края! Тут солнце сияло уже гораздо ярче, а около канав и изгородей рос зеленый и черный виноград. В лесах зрели лимоны и апельсины, пахло миртами и душистой мятой, а по дорожкам бегали прелестные ребятишки и ловили больших пестрых бабочек. Но ласточка летела все дальше и дальше, и чем дальше, тем было все лучше. На берегу красивого голубого озера, посреди зеленых кудрявых деревьев, стоял старинный белый мраморный дворец. Виноградные лозы обвивали его высокие колонны, а наверху, под крышей, лепились ласточкины гнезда. В одном из них и жила ласточка, что принесла Дюймовочку. - Вот мой дом! - сказала ласточка. - А ты выбери себе внизу какой- нибудь красивый цветок, я тебя посажу в него, и ты чудесно заживешь! - Вот было бы хорошо! - сказала крошка и захлопала в ладоши. Внизу лежали большие куски мрамора, - это свалилась верхушка одной колонны и разбилась на три куска, между ними росли крупные белые цветы. Ласточка спустилась и посадила девочку на один из широких лепестков. Но вот диво! В самой чашечке цветка сидел маленький человечек, беленький и прозрачный, точно хрустальный. На голове у него сияла прелестная золотая корона, за плечами развевались блестящие крылышки, а сам он был не больше Дюймовочки. Это был эльф. В каждом цветке живет эльф, мальчик или девочка, а тот, который сидел рядом с Дюймовочкой, был сам король эльфов. - Ах, как он хорош! - шепнула Дюймовочка ласточке. Маленький король совсем перепугался при виде ласточки. Он был такой крошечный, нежный, и она показалась ему просто чудовищем. Зато он очень обрадовался, увидав нашу крошку, - он никогда еще не видывал такой хорошенькой девочки! И он снял свою золотую корону, надел ее Дюймовочке на голову и спросил, как ее зовут и хочет ли она быть его женой, королевой эльфов и царицей цветов? Вот это так муж! Не то что сын жабы или крот в бархатной шубе! И девочка согласилась. Тогда из каждого цветка вылетели эльфы- мальчики и девочки- такие хорошенькие, что просто прелесть! Все они поднесли Дюймовочке подарки. Самым лучшим была пара прозрачных стрекозиных крылышек. Их прикрепили к спинке девочки, и она тоже могла теперь летать с цветка на цветок! Вот- то была радость! А ласточка сидела наверху, в своем гнездышке, и пела им, как только умела. Сочинение: описание картины В. М. Васнецова" Три богатыря" left000 Русский художник Виктор Васнецов написал немало картин, связанных с русским эпосом, сказками и былинами, русской историей. Но картина" Богатыри" , безусловно, является вершиной его творчества. Это зрелая эпическая работа, созданию которой живописец отдал чуть ли не тридцать лет. Она была завершена в 1898 году. Эту картину часто называют" Три богатыря" , что, конечно, отражает суть картины: на ней изображены трое русских витязей, сильных, достойных, красивых, надежных. Эти сказочные персонажи хорошо знакомы нам по народным русским былинам. Все они одеты в воинские доспехи, у каждого в руках оружие. Они несут дозор где- то в холмистых полях, смотрят, все ли в порядке в земле Русской. Сила, мудрость, молодость и удача- вот что олицетворяет собой эта могучая троица, вышедшая из древних сказаний. Мы знаем имена каждого из них. В центре находится вглядывающийся вдаль величавый богатырь, исполненный сил. Это Илья Муромец. По левую руку его Добрыня Никитич, о котором известно, что он обладал знаниями, смекалкой, опытом. Справа от Ильи Муромца Алеша Попович, молодой, веселый, миловидный юноша, лиричный и романтичный. Недаром к седлу у него сзади прикреплены гусли. У каждого из героев свое оружие, что дает им возможность сражаться против любого врага. Илья Муромец держит в руках копье. Добрыня Никитич достает из ножен меч, а Алеша Попович уверенно держит лук. Они смогут защитить свою землю. Шлемы богатырей отчасти напоминают церковные купола, неслучайно Васнецов как художник придал значение этому моменту. Сюжет картины сказочный и символический, при этом зрителю знакома и понятна каждая деталь полотна, мы все знаем имена трех богатырей. Мы понимаем, что былина о трех богатырях относит нас к тому времени, когда над Русью нависло монголо- татарское иго. Но символичность картины состоит и в том, что она напоминает: в русской земле всегда было достаточно героев. Посадка в седле говорит о том, что богатыри чувствуют себя уверенно, непоколебимо. Ветер теребит гривы и хвосты лошадей, что добавляет драматизма в картину. Каждый герой наделен своей индивидуальностью, каждый представляет тип русского воина. Вместе с тем, они вместе являют собой одно целое, одну объединенную силу. Они вместе и, значит, непобедимы. Царевна- лягушка   В старые годы у одного царя было три сына. Вот, когда сыновья стали на возрасте, царь собрал их и говорит: - Сынки, мои любезные, покуда я ещё не стар, мне охота бы вас женить, посмотреть на ваших деточек, на моих внучат. Сыновья отцу отвечают: - Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно нас женить? - Вот что, сынки, возьмите по стреле, выходите в чистое поле и стреляйте: куда стрелы упадут, там и судьба ваша. Сыновья поклонились отцу, взяли по стреле, вышли в чистое поле, натянули луки и выстрелили. У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стрелу боярская дочь. У среднего сына упала стрела на широкий купеческий двор, подняла её купеческая дочь. А у младшего сына, Ивана- царевича, стрела поднялась и улетела сам не знает куда. Вот он шёл, шёл, дошёл до болота, видит- сидит лягушка, подхватила его стрелу. Иван- царевич говорит ей: - Лягушка, лягушка, отдай мою стрелу. А лягушка ему отвечает: - Возьми меня замуж! - Что ты, как Я возьму себе в жёны лягушку? - Бери, знать, судьба твоя такая. Закручинился Иван- царевич. Делать нечего, взял лягушку, принес домой. Царь сыграл три свадьбы: старшего сына женил на боярской дочери, среднего- на купеческой, а несчастного Ивана- царевича- на лягушке. Вот царь позвал сыновей: - Хочу посмотреть, которая из ваших жён лучшая рукодельница. Пускай сошьют мне к завтрему по рубашке. Сыновья поклонились отцу и пошли. Иван- царевич приходит домой, сел и голову повесил. Лягушка, по полу скачет, спрашивает его: - Что, Иван- царевич, голову повесил? Или горе какое? - Батюшка, велел тебе к завтрему рубашку сшить. Лягушка отвечает: - Не тужи, Иван- царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее. Иван- царевич лег спать, а лягушка, прыгнула на крыльцо, сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей, что и в сказке, не расскажешь. Василиса Премудрая ударила в ладоши и крикнула: - Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте мне к утру такую рубашку, какую видела я у моего родного батюшки. Иван- царевич утром проснулся, лягушка, опять по полу скачет, а уж рубашка лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван- царевич, взял рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших сыновей. Старший сын развернул рубашку, царь принял её и сказал: - Эту рубашку, в черной избе носить. Средний сын развернул рубашку, царь сказал: - В ней только, в баню ходить. Иван- царевич развернул рубашку, изукрашенную златом- серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул: - Ну, вот это рубашка- в праздник её надевать. Пошли братья по домам- те двое- и судят между собой: - Нет, видно, мы напрасно смеялись над женой Ивана- царевича: она не лягушка, а какая- нибудь хитра. . . Царь опять позвал сыновей: - Пускай ваши жёны испекут мне к завтрему хлеб. Хочу узнать, которая лучше стряпает. Иван- царевич голову повесил, пришёл домой. Лягушка, его спрашивает: - Что закручинился? Он отвечает: - Надо к завтрему испечь царю хлеб. - Не тужи, Иван- царевич, лучше ложись спать, утро вечера мудренеё. А те невестки, сперва- то смеялись над лягушкой, а теперь послали одну бабушку- задворенку, посмотреть, как лягушка будет печь хлеб. Лягушка хитра, она это смекнула. Замесила квашню; печь сверху разломала да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокинула. Бабушка- задворенка прибежала к царским невесткам; все рассказала, и те так же стали делать. А лягушка прыгнула на крыльцо, обернулась Василисой Премудрой, ударила в ладоши: - Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне к утру мягкий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела. Иван- царевич утром проснулся, а уж на столе лежит хлеб, изукрашен разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами. Иван- царевич обрадовался, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А царь в то время принимал хлебы от боль- ших сыновей. Их жены- то поспускали тесто в печь, как им бабушка- задворенка сказала, и вышла у них одна горелая грязь. Царь принял хлеб от старшего сына, посмотрел и отослал в людскую. Принял от среднего сына и туда же отослал. А как подал Иван- царевич, царь сказал: - Вот это хлеб, только, в праздник его есть. И приказал царь трем своим сыновьям, чтобы завтра явились к нему на пир вместе с жёнами. Опять воротился Иван- царевич домой невесел, ниже плеч голову повесил. Лягушка, по полу скачет: - Ква, ква, Иван- царевич, что закручинился? Или услыхал от батюшки слово неприветливое? - Лягушка, лягушка, как мне не горевать! Батюшка наказал, чтобы я пришёл с тобой на пир, а как я, тебя людям покажу? Лягушка отвечает: - Не тужи, Иван- царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: “Это моя лягушонка, в коробчонке едет”. Иван- царевич и пошёл один. Вот старшие братья приехали с жёнами, разодетыми, разубранными, нарумяненными, насурьмленными. Стоят да над Иваном- царевичем смеются: - Что же ты без жены пришёл? Хоть бы в платочке её принес. Где ты такую красавицу выискал? Чай, все болота исходил. Царь с сыновьями, с невестками, с гостями сели за столы дубовые, за скатерти браные- пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дворец затрёсся. Гости напугались, повскакали с мест, а Иван- царевич говорит: - Не бойтесь, честные гости: это моя лягушонка, в коробчонке приехала. Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета о шести белых лошадях, и выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье- частые звезды, на голове- месяц ясный, такая красавица- ни вздумать, ни взгадать, только, в сказке сказать. Берёт она Ивана- царевича за руку и ведёт за столы дубовые, за скатерти браные. Стали гости есть, пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебедем да косточки, за правый рукав бросила. Жёны больших- то царевичей увидали её хитрости и давай то же делать. Попили, поели, настал черед плясать. Василиса Премудрая подхватила Ивана- царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вертелась, вертелась- всем на диво. Махнула левым рукавом- вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом- поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву дались. А старшие невестки пошли плясать: махнули рукавом- только гостей забрызгали, махнули другим- только кости разлетелись, одна кость царю в глаз попала. Царь рассердился и прогнал обеих невесток. В ту пору Иван- царевич отлучился потихоньку, побежал домой, нашёл там лягушечью кожу и бросил её в печь, сжёг на огне. Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась- нет лягушечьей кожи. Села она на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану- царевичу: - Ах, Иван- царевич, что же ты наделал! Если бы ты ещё только три дня подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного. . . Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Иван- царевич поплакал, поплакал, поклонился на четыре стороны и пошёл куда глаза глядят- искать жену, Василису Премудрую. Шёл он близко ли, далёко ли, долго ли, коротко ли, сапоги проносил, кафтан истёр, шапчонку дождик иссёк. Попадается ему навстречу старый старичок. - Здравствуй, добрый молодец! Что ищешь, куда путь держишь? Иван- царевич рассказал ему про своё несчастье. Старый старичок говорит ему: - - Эх, Иван- царевич; зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты её надел, не тебе её было снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась. Он за то осерчал на неё и велел ей три года быть лягушкой. Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай за ним смело. Иван- царевич поблагодарил старого старичка и пошёл за клубочком. Клубок катится, он за ним идет. В чистом поле попадается ему медведь. Иван- царевич нацелился, хочет убить зверя. А медведь говорит ему человеческим голосом: - Не бей меня, Иван царевич, когда- нибудь тебе пригожусь. Иван- царевич пожалел медведя, не стал его стрелять, пошёл дальше. Глядь, летит над ним селезень. Он нацелился, а селезень говорит ему человеческим голосом: - - Не бей меня, Иван- царевич! Я тебе пригожусь, Он пожалел селезня и пошёл дальше. Бежит косой заяц. Иван- царевич опять спохватился, хочет в него стрелять, а заяц говорит человеческим голосом: - Не убивай меня, Иван- царевич, я тебе пригожусь. Пожалел он зайца, пошёл дальше. Подходит к синему морю и видит- на берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему: - Ах, Иван- царевич, пожалей меня, брось в синеё море! Он бросил щуку в море, пошёл дальше берегом. Долго ли, коротко ли, прикатился клубочек к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается. - Избушка, избушка, стань по- старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом. Избушка повернулась к нему передом, к лесу задом. Иван- царевич взошёл в неё и видит- на печи, на девятом кирпичи, лежит Баба- яга, костяная нога, зубы- на полке, а нос в потолок врос. - Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? - говорит ему Баба- яга. - Дело пытаешь или от дела лытаешь? Иван- царевич ей отвечает: - Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде напоила, накормила, в бане выпарила, тогда бы и спрашивала. Баба- яга его в бане выпарила, напоила, накормила, в постель уложила, и Иван- царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую. - Знаю, знаю, - говорит ему Баба- яга, - твоя жена теперь у Кощея Бессмертного. Трудно её будет достать, нелегко с Кощеем сладить: его смерть на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, тот заяц сидит в каменном сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и тот дуб Кощей Бессмертный, как свой глаз, бережёт. Иван- царевич у Бабы- яги переночевал, и наутро она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошёл туда Иван- царевич, видит- стоит, шумит высокий дуб, на нем казённый сундук, а достать его трудно. Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц- и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки. разорвал. А из зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на неё селезень кинулся, как ударит её- утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море. Тут Иван- царевич залился горькими слезами- где же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван- царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у неё конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал Иван- царевич у иглы конец, пришлось Кощею помереть. Иван- царевич пошёл в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван- царевич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости. Мальчик с пальчик мп3 сказка. Золотой луг|  Печать | Автор: Пришвин М.      Рассказы о растениях, Пришвин золотой луг  У нас с братом, когда созревают одуванчики, была, с ними постоянная забава. Бывало, идём куда- нибудь на свой промысел — он впереди, я в пяту. «Серёжа! » — позову я его деловито. Он оглянется, а я фукну ему одуванчиком прямо в лицо. За это он начинает меня подкарауливать и тоже, как зазеваешься, фукнет. И так мы эти неинтересные цветы срывали только для забавы. Но раз мне удалось сделать открытие. Мы жили в деревне, перед окном у нас был луг, весь золотой от множества цветущих одуванчиков. Это было очень красиво. Все говорили: «Очень красиво! Луг- золотой». Однажды я рано встал удить рыбу и заметил, что луг был не золотой, а зелёный. Когда же я возвращался около полудня домой, луг был опять весь золотой. Я стал наблюдать. К вечеру луг опять позеленел. Тогда я пошёл, отыскал одуванчик, и оказалось, что он сжал свои лепестки, как всё равно если бы у нас пальцы со стороны ладони были жёлтые и, сжав в кулак, мы закрыли бы жёлтое. Утром, когда солнце взошло, я видел, как одуванчики раскрывают свои ладони, и от этого луг становится опять золотым. С тех пор одуванчик стал для нас одним из самых интересных цветов, потому что спать одуванчики ложились вместе с нами, детьми, и вместе с нами вставали. Эдвард Лир. Лимерики Жил на свете старик в бороде. Говорил он: «Я знал, быть беде. Две совы, три чижа И четыре стрижа Свили гнезда в моей бороде». * * * Симпатичная леди с Атлантики, Завязавши ботинки на бантики, Знай гуляла по пристани Со щенками пятнистыми И порочила климат Атлантики. * * * Рек старик с выдающимся носом: «Если вы зададитесь вопросом, Не велик ли мой нос, – Это глупый вопрос! Так оставьте его под вопросом». * * * Старый джентльмен на склоне холма Был подвижен и прыток весьма: Он, не знаясь со знатью, Бегал в тещином платье От подножья к вершине холма. * * * Шляпку некой прелестной девицы Растрепали небесные птицы; А она веселится: Мол, сама этих птиц я Приглашала на шляпку садиться! * * * Старушонка из города Смирны Внучку сжечь угрожала настырно; Но и та не проста – Хвать в охапку кота: «Жги его, злая бабка из Смирны! »* * * Один старичок живший в Чили Никогда он не кушал в квартире. Он на лестнице кушал, Лишь лимоны да груши Старичок безрассудный из Чили. * * * Обожала старушка из Чертси В реверансе юлою вертеться, Меры в том не приемля; И, к несчастью, сквозь землю Провалилась вертушка из Чертси. * * * Некий мистер спасался от пчел И на дерево влезть предпочел. " Пчелы очень грубы- Это прямо жлобы! " , - Говорил он, цепляясь за ствол. * * * Была леди младая, чей нос Доставал до земли, так подрос. И пришлось ей нанять леди старую, Поведенье чье твердо и здравое, Чтоб несла удивительный нос. * * * Прихотливый старик из Апулии Был заботливым, нежным папулею Двадцати сыновей; И кормил их, ей- ей, Только сдобой старик из Апулии. Стихи о весне для детей Александр Пушкин, Константин Бальмонт, Иван Бунин, Самуил Маршак, Афанасий Фет, Агния Барто, Федор Тютчев и многие другие русские поэты писали стихи о весне для детей. Возможно, они писали их из- за порыва радости о приходе теплой поры и вспоминали о прекрасном времени. Самым первым стихотворением, которые мамы рассказывают малышам, конечно, является «Ласточка» Алексея Плющева: Травка зеленеет, Солнышко блестит; Ласточка с весною В сени к нам летит. Это произведение легло на музыку Петра Чайковского, поэтому его можно петь как песенку. Другой русский поэт – Федор Тютчев, считается одним из лучших авторов, который воспевал природу и времена года. Его «Весенняя гроза» тому подтверждение: Люблю грозу в начале мая, Когда весенний, первый гром, Как бы резвяся и играя, Грохочет в небе голубом. Этот стих о весне для детей был написан поэтом заграницей более 160 лет назад. Для Федора Ивановича слово «весенний» имело тут двойное значение. Он говорил не только об обновлении природы, а и человеческой души. Стихотворение имеет форму монолога лирического героя, который подкупает читателей своей простотой и искренним восторгом майским днем. Поэту хотелось передать свою любовь детям и взрослым к молодой грозе, шумящим ручьям и золотистому солнцу. Только в 30- х годах 19- го столетия Тютчев посвятил семь произведений. Этот стих о весне для детей сегодня проходят в школе: Зима недаром злится, Прошла её пора – Весна в окно стучится И гонит со двора. Стихи о весне для детей сочинял и Александр Сергеевич Пушкин. Поэт, правда, прямо говорил, что ему суровая зима гораздо милее, но все- таки есть в его собрании стихотворение «Еще дуют холодные ветры…», где он с благоговением говорит о весне: Как из чудного царства воскового, Из душистой келейки медовой Вылетала первая пчелка, Полетела по ранним цветочкам. Самуил Маршак обожал писать стихи о весне для детей, одним из самых запоминающихся творений является «Апрель»: Апрель! Апрель! На дворе звенит капель. По полям бегут ручьи, На дорогах лужи. Скоро выйдут муравьи После зимней стужи. Именно перу Самуила Яковлевича принадлежит детское произведение «Двеннадцать месяцев», написанное в 1943 году. Хоть это были военные годы, но поэт и писатель не прекращал писать для малышей, создавая прекрасные творения и воспевая разные времена года. Афанасий Фет, как и многие другие поэты, тоже много посвящал строк пробуждению природы после долгой зимы. Стихом о весне для детей у Фета можно назвать «Еще, еще! Ах, сердце слышит…»: Уж травка светит с кочек талых. Плаксивый чибис прокричал, Цепь снеговую туч отсталых. Сегодня первый гром порвал. Стихи о весне для детей можно найти у многих поэтов. Стоит вспомнить также о Евгении Баратынском, Андрее Белом, Агнии Барто, Борисе Заходере, Юнне Мориц и Сергее Есенине. Большинство произведений о весенней поре этих авторов сегодня изучают в школах на уроках русской литературы. Лесные домишки. Высоко над рекой, над крутым обрывом, носились молодые ласточки- береговушки. Гонялись друг за другом с визгом и писком: играли в пятнашки. Была в их стае одна маленькая Береговушка, такая проворная: никак её догнать нельзя было — от всех увёртывается. Погонится за ней пятнашка, а она — туда, сюда, вниз, вверх, в сторону бросится да как пустится лететь — только крылышки мелькают. Вдруг — откуда ни возьмись — Чеглок- Сокол мчится. Острые изогнутые крылья так и свистят. Ласточки переполошились: все — врассыпную, кто куда,  — мигом разлетелась вся стая. А проворная Береговушка от него без оглядки за реку, да над лесом, да через озеро! Очень уж страшная пятнашка Чеглок- Сокол. Летела, летела Береговушка — из сил выбилась. Обернулась назад — никого сзади нет. Кругом оглянулась,  — а место совсем незнакомое. Посмотрела вниз — внизу река течёт. Только не своя — чужая какая- то. Испугалась Береговушка. Дорогу домой она не помнила: где ж ей было запомнить, когда она неслась без памяти от страха? А уж вечер был — ночь скоро. Как тут быть? Жутко стало маленькой Береговушке. Полетела она вниз, села на берегу и горько заплакала. Вдруг видит: бежит мимо неё по песку жёлтая птичка с чёрным галстуком на шее. Береговушка обрадовалась, спрашивает у жёлтой птички: — Скажите, пожалуйста, как мне домой попасть? — А ты чья?  — спрашивает жёлтая птичка. — Не знаю,  — отвечает Береговушка. — Трудно же будет тебе свой дом разыскать!  — говорит жёлтая птичка.  — Скоро солнце закатится, темно станет. Оставайся- ка лучше у меня ночевать. Меня зовут Зуёк. А дом у меня вот тут — рядом. Зуёк пробежал несколько шагов и показал клювом на песок. Потом закланялся, закачался на тоненьких ножках и говорит: — Вот он, мой дом. Заходи! Взглянула Береговушка — кругом песок да галька, а дома никакого нет. — Неужели не видишь?  — удивился Зуёк.  — Вот сюда гляди, где между камешками яйца лежат. Насилу- насилу разглядела Береговушка: четыре яйца в бурых крапинках лежат рядышком прямо на песке среди гальки. — Ну, что же ты?  — спрашивает Зуёк.  — Разве тебе не нравится мой дом? Береговушка не знает, что и сказать: скажешь, что дома у него нет, ещё хозяин обидится. Вот она ему и говорит: — Не привыкла я на чистом воздухе спать, на голом песке, без подстилочки. — Жаль, что не привыкла!  — говорит Зуёк.  — Тогда лети- ка вон в тот еловый лесок. Спроси там голубя, по имени Витютень. Дом у него с полом. У него и ночуй. — Вот спасибо!  — обрадовалась Береговушка. И полетела в еловый лесок. Там она скоро отыскала лесного голубя Витютня и попросилась к нему ночевать. — Ночуй, если тебе моя хата нравится,  — говорит Витютень. А какая у Витютня хата? Один пол, да и тот, как решето,  — весь в дырьях. Просто прутики на ветви накиданы как попало. На прутиках белые голубиные яйца лежат. Снизу их видно: просвечивают сквозь дырявый пол. Удивилась Береговушка. — У вашего дома,  — говорит она Витютню,  — один пол, даже стен нет. Как же в нём спать? — Что же,  — говорит Витютень,  — если тебе нужен дом со стенами, лети, разыщи Иволгу. У неё тебе понравится. И Витютень сказал Береговушке адрес Иволги: в роще, на самой красивой берёзе. Полетела Береговушка в рощу. А в роще берёзы одна другой красивее. Искала, искала Иволгин дом и вот, наконец, увидела: висит на берёзовой ветке крошечный лёгкий домик. Такой уютный домик, и похож на розу, сделанную из тонких листков серой бумаги. «Какой же у Иволги домик маленький!  — подумала Береговушка.  — Даже мне в нём не поместиться». Только она хотела постучаться,  — вдруг из серого домика вылетели осы. Закружились, зажужжали — сейчас ужалят! Испугалась Береговушка и скорей улетела прочь. Мчится среди зелёной листвы. Вот что- то золотое и чёрное блеснуло у неё перед глазами. Подлетела ближе, видит: на ветке сидит золотая птица с чёрными крыльями. — Куда ты спешишь, маленькая?  — кричит золотая птица Береговушке. — Иволгин дом ищу,  — отвечает Береговушка. — Иволга — это я,  — говорит золотая птица.  — А дом мой вот здесь, на этой красивой берёзе. Береговушка остановилась и посмотрела, куда Иволга ей показывает. Сперва она ничего различить не могла: всё только зелёные листья да белые берёзовые ветви. А когда всмотрелась,  — так и ахнула. Горшочек каши Жила- была одна девочка. Пошла девочка в лес за ягодами и встретила там старушку. - Здравствуй, девочка, - сказала ей старушка. - Дай мне ягод, пожалуйста. - На, бабушка, - говорит девочка. Поела старушка ягод и сказала: - Ты мне ягод дала, а я тебе тоже что- то подарю. Вот тебе горшочек. Стоит тебе только сказать: - Раз, два, три, Горшочек, вари! и он начнет варить вкусную, сладкую кашу. А скажешь ему: - Раз, два, три, Больше не вари! и он перестанет варить. - Спасибо, бабушка, - сказала девочка, взяла горшочек и пошла домой, к матери. Обрадовалась мать этому горшочку. Да и как не радоваться? Без труда и хлопот всегда на обед вкусная, сладкая каша готова. Вот однажды ушла девочка куда- то из дому, а мать поставила горшочек перед собой и говорит: - Раз, два, три, Горшочек, вари! Он и начал варить. Много каши наварил. Мать поела, сыта стала. А горшочек всё варит и варит кашу. Как его остановить? Нужно было сказать: - Раз, два, три, Больше не вари! да мать забыла эти слова, а девочки дома не было. Горшочек варит и варит. Уж вся комната полна каши, уж и в прихожей каша, и на крыльце каша, и на улице каша, а он всё варит и варит. Испугалась мать, побежала за девочкой, да не перебраться ей через дорогу- горячая каша рекой течёт. Хорошо, что девочка недалеко от дома была. Увидала она, что на улице делается, и бегом побежала домой. Кое- как взобралась на крылечко, открыла дверь и крикнула: - Раз, два, три, Больше не вари! И перестал горшочек варить кашу. А наварил он её столько, что тот, кому приходилось из деревни в город ехать, должен был себе в каше дорогу проедать. Только никто на это не жаловался. Очень уж вкусная и сладкая была каша. Александр Блок НА ЛУГУ Леса вдали виднее, Синее небеса, Заметней и чернее На пашне полоса, И детские звонче Над лугом голоса. Весна идёт сторонкой, Да где ж она сама? Чу, слышен голос звонкий, Не это ли весна? Нет, это звонко, тонко В ручье журчит волна. Сестрица Аленушка и братец Иванушка Жили- были старик да старуха, у них была дочка Алёнушка да сынок Иванушка. Старик со старухой умерли. Остались Аленушка да Иванушка одни- одинешеньки. Пошла Аленушка на работу и братца с собой взяла. Идут они по дальнему пути, по широкому полю, и захотелось Иванушке пить. —   Сестрица Аленушка, я пить хочу! —   Подожди, братец, дойдем до колодца. Шли- шли — солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит коровье копытце полно водицы. —   Сестрица Аленушка, хлебну я из копытца! —   Не пей, братец, теленочком станешь! Братец послушался, пошли дальше. Солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит лошадиное копытце полно водицы. —   Сестрица Аленушка, напьюсь я из копытца! —   Не пей, братец, жеребеночком станешь! Вздохнул Иванушка, опять пошли дальше. Солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит козье копытце полно водицы. Иванушка говорит: —   Сестрица Алёнушка, мочи нет: напьюсь я из копытца! —   Не пей, братец, козленочком станешь! Не послушался Иванушка и напился из козьего копытца. Напился и стал козленочком. . . Зовет Алёнушка братца, а вместо Иванушки бежит за ней беленький козленочек. Залилась Аленушка слезами, села под стожок — плачет, а козленочек возле нее скачет. В ту пору ехал мимо купец: —   О чем, красная девица, плачешь? Рассказала ему Аленушка про свою беду. Купец ей говорит: —   Поди за меня замуж. Я тебя наряжу в злато- серебро, и козленочек будет жить с нами. Аленушка подумала, подумала и пошла за купца замуж. Стали они жить- поживать, и козленочек с ними живет, ест- пьет с Аленушкой из одной чашки. Один раз купца не было дома. Откуда ни возьмись, приходит ведьма: стала под Аленушкино окошко и так- то ласково начала звать ее купаться на реку. Привела ведьма Алёнушку на реку. Кинулась на нее, привязала Алёнушке на шею камень и бросила в воду. А сама оборотилась Аленушкой, нарядилась в ее платье и пришла в ее хоромы. Никто ведьму не распознал. Купец вернулся — и тот не распознал. Одному козлёночку все было ведомо. Повесил он голову, не пьет, не ест. Утром и вечером ходит по бережку около воды и зовет: —   Алёнушка, сестрица моя! . . Выплынь, выплынь на бережок. . . Узнала об этом ведьма и стала просить мужа — зарежь да зарежь козлёнка. . . Купцу жалко было козленочка, привык он к нему. А ведьма так пристает, так упрашивает, — делать нечего, купец согласился: —   Ну, зарежь его. . . Велела ведьма разложить костры высокие, греть котлы чугунные, точить ножи булатные. Козленочек проведал, что ему недолго жить, и говорит названому отцу: —   Перед смертью пусти меня на речку сходить, водицы испить, кишочки прополоскать. —   Ну, сходи. Побежал козлёночек на речку, стал на берегу и жалобнехонько закричал: —   Аленушка, сестрица моя! Выплынь, выплынь на бережок. Костры горят высокие, Котлы кипят чугунные, Ножи точат булатные, Хотят меня зарезати! Аленушка из реки ему отвечает: —   Ах, братец мой Иванушка! Тяжел камень на дно тянет, Шелкова трава ноги спутала, Желты пески на груди легли. А ведьма ищет козленочка, не может найти и посылает слугу: —   Пойди найди козленка, приведи его ко мне. Пошел слуга на реку и видит: по берегу бегает козленочек и жалобнехонько зовет: —   Аленушка, сестрица моя! Выплынь, выплынь на бережок. Костры горят высокие, Котлы кипят чугунные, Ножи точат булатные, Хотят меня зарезати! А из реки ему отвечают: —   Ах, братец мой Иванушка! Тяжел камень на дно тянет, Шелкова трава ноги спутала, Желты пески на груди легли. Слуга побежал домой и рассказал купцу про то, что слышал на речке. Собрали народ, пошли на реку, закинули сети шелковые и вытащили Алёнушку на берег. Сняли камень с шеи, окунули ее в ключевую воду, одели ее в нарядное платье. Аленушка ожила и стала краше, чем была. А козленочек от радости три раза перекинулся через голову и обернулся мальчиком Иванушкой. Ведьму привязали к лошадиному хвосту и пустили в чистое поле.